Куратор. Александр Соболев

спросил лейтенант Петренко.

      – Нет.

      – Есть враги, конкуренты? Может с кем-то ссорились недавно? Или давно? Имеются ли враги детства или юности?

      – Я вообще-то бесконфликтный. Ничего подобного на ум не приходит.

      – Странные дела, – задумчиво сообщил лейтенант полиции.

      – Что вы имеете ввиду? – спросил я.

      – Картинка разрухи похожа на квартиру вашего соседа сверху. Хорошо, что вас не было дома, а то…

      Лейтенант замолк.

      – А то что? – не сдержался я.

      – Может быть, и не разговаривали мы с вами сейчас. Вот что!

      – Умеете вы успокоить. Что мне делать?

      – У вас есть место, где можно переждать пару недель, пока мы найдем и обезвредим преступников. Боязно за вас, если честно.

      – Не знаю…

      – С одной стороны, похоже на обычное хулиганство. Бессмысленное и глупое. Ничего не украли, но есть нюансы.

      – Какие?

      – Сегодня в обед пришли результаты вскрытия Ивана Тимофеевича.

      – Это кто такой?

      – Ваш убиенный сосед сверху. Так вот, перед смертью Иван Тимофеевич съел примерно около килограмма кутьи.

      – Что это такое?

      – Это сладкий рис с изюмом. Его подают на поминках, на религиозных трапезах. В общем, в обычной жизни редко. А тут на ночь, без видимой причины. В религиозных мистериях не замечен. Странно. Еще в ротовой полости у него обнаружена записка.

      – Что, простите?

      – Записка, – лейтенант склонился к моему уху и продолжил полушепотом, – это строго конфиденциальная информация. Все между нами.

      Я молча кивнул.

      – Это еще более странно. Зачем убийце оставлять такую улику? Возможно, Иван Тимофеевич сам спрятал эту бумажку во рту в последний момент. Не понятно.

      – Что было написано в записке?

      – Ничего.

      – Как так?

      – Там был рисунок: квадрат, вертикальный овал с рожками и треугольник. Все. Вы не знаете, что это означает?

      – Фотографии нет?

      – Есть.

      Лейтенант распрямился в полный рост, достал смартфон и показал мне фотографию:

      «Так себе художник из Ивана Тимофеевича», – подумал я.

      – Есть соображения? – спросил полицейский.

      – Нет.

      – Не нравится мне эта мистика, – сообщил напарник лейтенанта Петренко – вам надо на некоторое время отсюда уехать. Мы поставим камеры, опечатаем помещение. Будем искать. С вами может случиться беда, и мы никогда не узнаем финала этой занимательной истории.

      – Но куда же мне поехать?

      – Куда угодно. Если есть возможность – в другой город, на курорт в Турцию, к другу, к любовнице. Желательно не оставайтесь один, пускай с вами будут люди.

      – А программа защиты свидетелей?

      – Это в Америке. У нас на всех не хватит средств. Извините. Свидетелей у нас – каждый третий. Соберите необходимые вещи. Квартиру мы опечатаем.

      – Но мне негде жить! Что вы делаете?

      – Это