Куратор. Александр Соболев

произнес папа, откладывая газету, – мы о такой и не мечтали.

      – Какая? – спрашиваю я.

      – Свободная, радостная, без цензуры. Демократия принесет стране благополучие и достаток. Люди будут путешествовать по всему миру: Аргентина, Ямайка, Индия, Париж! Заработная плата не будет ограничена решениями Пленума ЦК КПСС. Полки магазинов наполнятся качественными товарами со всего света.

      – А сейчас мы плохо живем?

      – Неплохо, но будем еще лучше. Человек такое волшебное создание, что всегда стремиться к лучшему. От плохого к хорошему. От хорошего к прекрасному, и так до бесконечности. Наука такая есть, сынок, – диалектика. Поступишь в институт, там тебя научат подоюным премудростям. В человеческой природе заложено желание добиваться невозможного, стремиться к звездам, искать себе подобных. Я по-хорошему завидую грядущим поколениям советских людей.

      – Не забивай ребенку голову газетными глупостями, – прерывает отца мама, – держи, сыночек, бутерброд с колбасой.

      – Спасибо, мама!

      – Пап, мы пойдём купаться? – спрашиваю я.

      – Галь, не холодно? – интересуется отец у матери.

      – Нормально, – отвечает мама.

      – Тогда я пошел?

      – Иди, сынок. Только аккуратно. Я буду за тобой приглядывать. Далеко не заплывай, – напутствует меня мама.

      Я на бегу скидываю сандалии, стягиваю футболку. Спотыкаясь, выпрыгиваю из тренировочных штанов. С разбегу ныряю в чистейшую воду. Дыхание замирает, вода все-таки холодноватая. Выныриваю, и, не останавливаясь, устремляюсь прочь от берега. Размашистыми гребками толкаю воду, выдыхаю воздух под водой, на секунду поворачиваю голову вправо из воды и набираю новую порцию воздуха. Оказавшись на середине реки, я останавливаюсь, поворачиваюсь к родителям. Машу им рукой. Они машут в ответ и что-то кричат, но я не слышу. Папа обнимает и целует маму в шею. Мама радостно хохочет.

      Затем налетел ветер, и благостная картина мира меняется. Я замечаю, что кругом потемнело. Мама машет, чтобы я немедленно возвращался. Я киваю, гребу к берегу. Но двигаюсь очень медленно – мешает быстрое течение и встречный ветер. Я не понимаю, почему так происходит. Поднимаю голову над водой – мама с папой спешно собирают вещи и грузят в машину – синюю пятерку Жигулей. Я решаю, что надо плыть вправо, чтобы обогнуть странное место. Меня сносит течением вниз по реке, и через минуту я оказываюсь еще дальше от берега. Мама кричит и машет рукой, зовет, я вижу ее встревоженное лицо. Сейчас будет какая-то беда. Я усердно гребу к берегу. Силы покидают, но я не сдаюсь.

      Наконец, я кое-как из последних сил выползаю на берег далеко от места пикника. Босиком по колючей траве бегу вдоль берега к родителям. Но мамы на месте нет. Папы нет. Машины тоже нет. У дороги, под темно-коричневым камнем лежит газета «Московский Комсомолец». Я хватаю ее. На последней станице, рядом с хит-парадом Музыкальной дорожки черными чернилами написано:

      «Прости,