Лесная сказка. Повесть. Ольга Покровская

сухой и цепкой рукой сама судьба влечет его к неизвестному исходу – то ли к триумфу, то ли к окончательной катастрофе – по заплеванному вагону, и за дверями, где терзал гитару красивый парень, Борис погрузился в задушевный, гипнотически ударивший по его нервам песенный транс.

      К счастью, туристы хотя бы не пели знаменитую на всю страну «Песню про мышонка».

      – Кэп, Боря с нами, – объявила Галя, прерывая пение без церемоний.

      Пока все изучали Бориса, сам он, счастливый, точно пьяный, не сводил глаз с мерзкого персонажа, многократно погубленного и уничтоженного им – во сне. Вот он, его враг, волей судьбы идет в руки, как зверь на ловца… сидит, ничего не подозревая, словно пирог на тарелке. Наяву знаменитый Кэп напоминал латиноамериканского бунтаря: темные, как маслины, глаза с поволокой, мягкая и вкрадчивая грация льва, простая роба с артистически распахнутым воротом. Благосклонный, но острый взгляд обшарил новичка, который вспотевшими руками вцепился в поручень. Краем ревнивого глаза Борис отметил, что прильнувшая к Кэпу рыжая девушка вцепилась пальчиками в его рукав драматично, словно ее жизнь зависела от решения, которого все ждали от предводителя этой бродячей шайки.

      Наконец Кэп улыбнулся, и Борис, набиравший впечатления, отметил, что улыбка не тронула глаза-маслины, которые по-прежнему плавали во льду.

      – Садись, – разрешил вожак, бросая пальцы на гитару и щипком вырывая оглушительный аккорд из инструмента. – В ногах правды нет.

      Борис, чувствуя, как от ненависти ослабли колени, не успел опуститься на скамейку, когда раздалось рычание, будто клокочущая вода пробила пробку в водопроводе, и бесцеремонный голос провозгласил:

      – Это шпион за мной… иди своей дорогой, стукачок!

      Все обернулись к окну, где рыхлый брюнет лет сорока кутался в синюю, со щегольским кантом, болоньевую куртку. Этот возмутитель спокойствия заметно контрастировал с попутчиками, смотрясь среди лиц, лучащихся здоровьем и силой, настоящим вурдалаком: серая кожа, водянистые мешки под мутными глазами, расфокусированный взгляд, который пытался сосредоточиться на Борисе, но беспомощно срывался куда-то вбок.

      Неприметный молодой человек рядом с брюнетом изобразил усмешку, должную иллюстрировать нечто вроде ремарки «кому ты нужен…». Кэп картинно развернулся, и его мощная лапа соскользнула на потрескавшуюся деку. Радушно скалясь, он без перехода по-волчьи ощерился, обнажая розовые десны.

      – Виктор Иванович, – сказал он. – Ты сам на птичьих правах…

      Он театрально прервал фразу, и его мысль продолжил коренастый парень с честным лицом, годившимся бы для комсомольского плаката, не будь оно на редкость некрасивым, и которое в придачу портил сломанный нос.

      – Христа ради тебя взяли, – буркнул он.

      Смазливая брюнетка с ярко-красными, как пламя, губами ядовито произнесла, кривя маленький рот:

      – Витя, ты, когда портрет Ленина пишешь, сколько