Февральский дождь. Виталий Еремин

своему обыкновению вкушал. Ел медленно и долго. Жена и дети уже поужинали и легли спать, а он все вкушал. Я не сразу рассказал ему о своем визите к командиру бригады. Знал, что Виктор психанет. Так и случилось.

      – Я взрослый человек, не надо меня опекать. Думаешь, если старший, то все можно?

      На спинке стула висел черный мундир с майорской звездой. Эх, Витя, думал я, это ты для своих матросов майор, а для меня все тот же молокосос, из-под которого я когда-то выносил горшки.

      – Ладно, не лезь в бутылку, плесни еще.

      Виктор наполнил рюмки. Рука его подрагивала. Надо ж, как разнервничался.

      – Давай о главном, – предложил я, когда выпили. – Что за финт с выходом из партии, можешь объяснить?

      – Могу, – сказал с усмешкой брат, – но не хочу. Тебе что, за партию обидно?

      – Чем детей будешь кормить?

      Виктор прожевал котлету и сказал с кривой усмешкой.

      – Не пропаду.

      – С твоим самолюбием? Будешь без мундира, как с содранной кожей.

      Виктор стряхнул пепел сигареты в тарелку:

      – Я не понял, ты зачем приехал? У тебя какая задача? Помочь мне? Но я тебя не просил.

      – Не хочешь дальше служить, потому что над тобой Чешков стоит, или в принципе? – терпеливо спросил я.

      – Зарплата уже не та, смысла нет служить.

      – Тогда причем тут партия?

      – Далась тебе эта партия! – вскипел Виктор. – Почему тебе за партию больше обидно, чем за брата?

      Наверно, мне обидно не столько за тебя, сколько за себя, подумал я. Я не вступал в партию по убеждениям, а ты вступил, потому что убеждений не имел. Все твои убеждения были – безбедно жить. Я, не вступая в партию, немало терял, а ты что-то имел. Раньше не вступать в партию – был риск. А для тех, кто сейчас выходит – хитрость.

      Отчасти хитростью была и идея переезда родителей. На закате жизни им, ясен пень, потребуется забота и уход. А помогать проще, когда живешь рядом. Витя правильно рассудил. Он будет жить в Коломне по соседству с родителями. И, как младший, по народной традиции, будет заботиться о них. Все правильно. Но как эта затея осуществится практически? Тут у меня были сомнения.

      Глава 17

      Надя читала Эриха Фромма. Хотя и без советов специалиста должна была чувствовать, что я у нее на крючке. Кто подержал ее шелковое тело, тот уже не сорвется.

      В номер вошла Золушка. Уселась в кресло, закурила и сказала, что я не приеду.

      – Не кури здесь, пожалуйста, – попросила Надя.

      Золушка выдвинулась в лоджию и пропела там густым баском:

      – Опустела без тебя земля. Если сможешь, прилетай скорей.

      В это время я тоже вышел в лоджию.

      – Оппаньки! Надюша, прилетел твой сокол, – оповестила Золушка.

      Надя взяла у нее сигарету и сделала жадную затяжку.

      …Мы не спустились к завтраку. Утром я сходил в магазин, накупил фруктов, для себя – грецких орехов, сметаны и сырых яиц. Теперь можно было пропустить и обед.

      – Ты меня замотал, – со счастливым смехом пожаловалась