Я, следователь…. Георгий Вайнер

мне любой ценой всякую радость! Ты так взбешен, будто я украла этот костюм…

      – Лучше бы ты его украла, – сказал я обессиленно.

      – Я ничего не понимаю, – растерялась Галя.

      – Да, я знаю, что ты мало чего понимаешь. В частности, ты не понимаешь, что Салтыкова лучше всего напялила бы этот костюм не на тебя, а на меня и по возможности всучила бы мне его бесплатно – только бы я не совался к ней. Ты можешь сообразить своей куриной головой, что мне дали – через тебя – взятку услугой! Ты это понять способна?

      – Не смей так со мной разговаривать, – тихо сказала Галя, и слезы струйками побежали по ее щекам.

      Владик подошел ко мне и успокаивающе похлопал по плечу:

      – Перестань, Стас, перестань, не расходись, ну не преувеличивай… Галя не подумала просто, она ведь ничего плохого и в мыслях не держала… И не произошло ничего страшного…

      – Да мне и думать нечего было! – закричала Галя. – Откуда я могу знать о здешней тараканьей борьбе, обо всех этих ничтожных, гадких интригах…

      Я чувствовал, как клубится, постепенно затопляя меня, черная бесплодная ярость, желание заорать звериным воплем, ударить в это красивое ненавистное лицо, исчезнуть.

      Но не закричал. Продышался, будто вынырнул с огромной глубины, и сдавленно-тихо сказал:

      – Я тебя прошу костюм снять, упаковать и отнести обратно в магазин…

      – Как? – поразилась Галя.

      – Очень просто. Отнеси и скажи Салтыковой, что костюм тебе мал, что я не разрешаю брать вещей из-под прилавка, что ты терпеть не можешь фирменную ангорку! Говори что хочешь – но костюма чтобы я этого не видел!

      – Ты из меня делаешь совершенную дуру! Тебе нужно, чтобы надо мной смеялись? – закричала Галя.

      – Нет. Мне нужно, чтобы я тебя не стыдился. Иди в магазин и сдай костюм…

      – Стас, ты меня извини, конечно, что я вмешиваюсь, но, мне кажется, ты не прав сейчас, – сочувственно-мягко сказал Владик. – Не только Галя, но и я не улавливаю смысл некоторых твоих действий… А возникновение твоих симпатий и антипатий иногда просто непостижимо для меня…

      В тишине раздавались только судорожные всхлипывания Гали.

      – Скажи, Владик, ты ведь опытный человек, житейски-бытовой мудрец… Может быть, действительно мне надо завязывать со всей этой суетой и нервотрепкой?

      Он скорчил гримасу совершеннейшего недоумения:

      – Я тебе, Стас, в таких вопросах не советчик… Это твоя профессия, тебе и карты в руки. Но если сказать по-честному – не верю я, что ты чего-нибудь добьешься. И особого практического смысла не вижу…

      – Понятно, – кивнул я. – Ты когда должен уезжать за границу?

      – Недели через три-четыре, сейчас документы оформляют. А что?

      – Да так, ничего. Мне показалось, что ты не исключаешь возможности, что эти молодцы – которые телеграмму прислали – могут и тебе анонимочку в управление кадров подкинуть. В случае если я их и дальше тормошить буду…

      Владик сухо усмехнулся, медленно сказал:

      – Грубовато