Найди его, а я разберусь. Джеймс Чейз

этой точки я видел ее более отчетливо. Я видел, что лицо и голова Хелен полностью находятся под мягко плещущей водой, а когда луч света от заходящего солнца подсветил море, я увидел, что ее светлые волосы окружает красный нимб.

      Она несомненно мертва.

      Я выбрался обратно на тропу и присел на корточки, ощущая дурноту и озноб. Сколько же она уже пролежала там? Возможно, она погибла много часов назад.

      Я обязан позвать на помощь. На вилле ведь есть телефон. Я смогу вызвать полицию. Если потороплюсь, они успеют забрать тело до наступления темноты.

      Я поднялся, сделал два неуверенных, шатких шага назад, а потом резко затормозил.

      Полиция!

      До меня внезапно дошло, что будет означать для меня полицейское расследование. Они быстро установят, что мы с Хелен планировали провести месяц на этой вилле. И уже скоро новость дойдет до ушей Чалмерза. Как только я позвоню в полицию, вся эта грязная история всплывет.

      Пока я стоял в нерешительности, я заметил рыбацкую лодку, которая неспешно входила в маленькую бухту подо мной. Я мгновенно сообразил, что мой силуэт четко вырисовывается на фоне неба. Хотя рыбаки внизу были слишком далеко, чтобы рассмотреть мое лицо, волна паники заставила меня упасть на четвереньки, скрываясь из виду.

      Вот оно. Я вляпался по уши. В глубине души я все это время сознавал, что нарываюсь на неприятности, связываясь с Хелен, и вот теперь нарвался.

      Скорчившись на земле, я представлял себе выражение грубого, мясистого лица Шервина Чалмерза, когда он услышит новость, что мы с его дочерью договорились остановиться на вилле в Сорренто и его дочь сорвалась с утеса.

      Он наверняка решит, что мы были любовниками. Он даже может заключить, что она мне надоела и это я столкнул ее с утеса.

      Эта мысль меня потрясла.

      Существует вероятность, что полиция придет к тому же выводу. Насколько я понимаю, никто не видел ее падения. Я не смогу доказать, в котором именно часу прибыл на виллу. Я сошел с набитого народом поезда, всего лишь один из сотни других пассажиров. Я оставил багаж у служащего в камере хранения, но он каждый час видит перед собой разные лица, и едва ли он вспомнит меня. А больше свидетелей нет. Я не помню, чтобы кого-нибудь встретил на долгом пути от Сорренто до виллы. В любом случае никто не подтвердит под присягой, в каком именно часу я поднялся на вершину утеса.

      Разумеется, многое зависит от времени смерти Хелен. Если это произошло примерно тогда же, когда прибыл мой поезд – плюс-минус час, – и если полиция заподозрит, что это я столкнул ее с утеса, вот тогда я окажусь в плачевном положении.

      К этому моменту я был взвинчен до предела. Моей единственной мыслью было поскорее убраться отсюда, и так, чтобы меня не заметили. Когда я развернулся, собираясь двинуться по тропе вниз, я споткнулся о футляр от камеры Хелен, который выронил, увидев внизу тело.

      Я поднял футляр, замешкался, хотел сбросить его с утеса, но вовремя остановился.

      Теперь я не имею права ни на одну ошибку. На футляре мои отпечатки пальцев.

      Я вынул носовой платок и старательно вытер