Собрание сочинений в десяти томах. Том девятый. Ave Maria. Вацлав Вацлавович Михальский

в рамках разумного.

      – Угу. В рамках разумного…

      С двадцатиминутным перерывом на легкий обед в одном из придорожных бистро, за Лионом, дорога от Труа до Марселя заняла восемь часов. На территорию марсельского порта они въехали за сорок пять минут до отплытия. Трапы еще не убирали, но работяга-буксир уже прилаживался к белому многопалубному гиганту, чтобы тащить его из бухты в открытое море.

      Павел взошел на борт последним из пассажиров. Убрали трапы. Подняли якоря. Мягко подергивая тросы, буксир пытался стронуть корабль с места. Наконец он плавно сдвинул похожий на айсберг белоснежный лайнер, ярко расцвеченный многими огнями, и потянул его на чистую воду.

      Мария помахала любимому платочком, промокнула слезы, подождала в бездумном оцепенении еще четверть часа, пока белая громада лайнера не растворилась в сумерках на выходе из глубоководной марсельской бухты.

      На пирсе пахло соляркой, наверное, нанесло от буксира, но все равно влажный воздух из бухты был напоен свежестью моря. «Вот и кончен бал, – вздохнув всей грудью, подумала Мария. – То ли было, то ли не было? Дай бог, чтобы было!»

      Когда она выезжала с территории порта, дорогу ей неожиданно преградило такси, водитель которого зачем-то тут же вышел из машины. Мария с возмущением последовала его примеру.

      – Вы что позволяете себе, мсье?!

      – Мадам Мари! Как я рад вас видеть!

      – Господи! Да это вы, Жак?!

      – Узнали? Спасибо.

      – Здравствуйте, дорогой Жак, – Мария протянула таксисту руку.

      – Мадам Мари, время вас не берет! – восхищенно воскликнул таксист Жак, с которым они сотрудничали в войну. – Вы из Парижа?

      – Из Парижа и опять в Париж. О-о! – вдруг сообразила Мария. – А вы не могли бы отогнать мою машину в Париж? А я бы поехала поездом. Кажется, есть вечерний поезд?

      – Да, мадам, уходит через два часа тридцать минут. Утром будете на Лионском вокзале Парижа.

      – Чудно! Тогда оставьте где-то здесь свое такси и вперед!

      – Вон наша стоянка. Ребята присмотрят, – сказал Жак.

      Меньше чем за пять минут, разобравшись со своей машиной, Жак сел за руль автомобиля Марии, и они поехали на железнодорожный вокзал.

      – Как поживает господин Руссо, у которого мы покупали автомобиль?

      – Все так же, мадам, без изменений.

      – И он без изменений, и вы без изменений. А как же Сопротивление? Как ваши военные заслуги перед Францией?

      – О, мадам, кому это нужно? – саркастически усмехнулся Жак. – Про войну все забыли.

      – А я помню. И о вас, и о господине Руссо. Вы ведь каждый день рисковали жизнью.

      – Мадам Мари, все стараются не вспоминать об этом. Как у нас говорится: оказанная услуга уже не считается услугой. Я даже прочел в газете, что вспоминать военные заслуги сейчас считается неприличным. Что вы хотите? Даже де Голля и того сразу же после войны отправили в отставку. И Черчилля! Рузвельт умер… Один Сталин удержался на своем посту. Тех, кто отсиживался в кустах, в сотни раз больше, чем тех, кто сопротивлялся. Вот трусы и взяли