Угрюм-река. Книга 2. Вячеслав Шишков

пришли в себя. Их тошнило, они подымались, падали. Офицерика ждет арест. Он готов разразиться громким детским плачем.

      – Я не понимаю… Я… я… Что со мной?

      – Не извольте беспокоиться, ваше благородие. Так что золото цело, наших убито шестеро.

16

      …В эту ночь инженер Протасов засиделся у Нины. Прохор дома ночевал не так уж часто. Работа заставляла его иногда коротать ночь где-нибудь на заимке, на заводе, в конторе управляющего прииском «Достань», а то просто в тайге, у костра, по-тунгусски.

      – Вы, Андрей, должны сопровождать меня по крайней мере до пристани.

      – Не знаю, удобно ли это будет.

      – Но не могу ж я ехать одна!

      Протасов приостановил свой шаг по мягкому ковру и с особой нежностью взглянул в лицо Нине. Он чувствовал теперь какую-то внутреннюю подчиненность ей, и это новое иго радовало его. Но радость была непрочна, ее быстро смывало сознание ответственности перед высокой революционной идеей, на служение которой он силился обречь себя. Нет, лучше быть до конца свободным!

      Нина почти угадала мятущееся настроение его.

      – Сядьте, Андрей, – сказала она взволнованно. – Мне нужно о многом с вами поговорить.

      – Я боюсь, Нина, что ваш муж будет против моей поездки с вами. – И Протасов, ощущая внутренний разлад в себе, сел поодаль от Нины. – Скоро откроется навигация… Масса дела. Прохор Петрович запротестует.

      – Ничего подобного. Я уверена, что муж будет рад…

      – Вы думаете? – И Протасов испугался…

      – Не думаю, я совершенно убеждена в этом.

      Протасов испугался еще больше и сказал:

      – Это было бы великолепно.

      Прохор вернулся домой на другой день к вечеру. Весь поселок уже знал о нападении в тайге на золотой караван. С утра помчались туда казаки с пожилым офицером, следователь и два урядника.

      Пристав явился в поселок только к полудню. Он в ту тревожную ночь будто бы ловил спиртоносов на новом золотоносном участке. Узнав о происшествии, он наскоро перекусил и тоже выехал туда в самом мрачном настроении. Наденька слегла, плакала в кровати, молилась Богу: ей жалко было офицерика…

      Прошла неделя. Пристав свирепствовал. Поймали в тайге трех спиртоносов, двух бродяг. Пристав пытками заставлял их покаяться в нападении на золотой караван. Опрашивались казаки. Офицерика увезли в город. Тюрьма в поселке еще не готова: увезли в город бродяг и спиртоносов.

      В полночь Прохор постучал к приставу.

      – Кто там?

      – Отопри.

      Прохор вошел с волком. Наденька схватилась за голову, она старалась улыбнуться, но широко открытые глаза ее враз налились мутью страха.

      – Вы убить меня не можете. – И Прохор сел в угол, за стол. – Волк разорвет вас обоих. Кроме того, я неплохо стреляю и… вообще вас не боюсь… – Он положил возле себя браунинг.

      Пристав запахнул халат и переглянулся с Наденькой. Наденька холодела, у пристава шевелились усы и подусники.

      – Прости,