Хроника Горбатого. София Синицкая

С огромными сиськами, гнилыми зубами и жарким лоном. Конечно, они не имеют ничего общего с моей П-прекрасной Дамой. Мой идеал – она: бесконечно милая, почти воздушная, но всё же телесная, чтобы было что обнять, поцеловать. Она похожа на кошечку или лисичку. У неё мерцающие глаза и вздёрнутый носик. Ты рубишься?

      Чудик спал и видел во сне мать – красный пояс, белые рукава с птичками – и сестру, перемазанную земляникой.

      На излёте 1187 лета от рождения Христова флотилия отмороженного сына мельничихи прошла через пролив, соединяющий владения балтийских подводников с древними чертогами поддонного царя Мелар-озера, и бросила якоря у Сигтуны. Приличные пассажиры побежали в сторону, от греха подальше, а воинственно настроенные двинулись в центр города.

      Руна девятая

      Угги мстит Фоме Горбатому, Чудик находит мать

      Хитрый Угги приказал походникам не хулиганить до поры до времени и по мере сил изображать пусть потрёпанный, но добропорядочный торговый караван, который собирается кое-что продать (к примеру, такие вот хорошие кистеньки с железными билами, топорики и боевые цепи) и кое-чем затариться. Подошли к славянскому городку. Встретили отца Фафуила с подбитым глазом, тот наябедничал, что городские власти дурковатые краёв не видят, своих крышуют, приезжих кидают, душат налогами и хамским обращением, один Фома Горбатый нам защита, но это на него карельская жена хорошо влияет.

      Угги пообещал батюшке дурковатых разъяснить. Предложил походникам пообедать с сородичами, скоординировать действия и устроить местным небольшой погром, чтобы не забывали правила гостеприимства, а сам вместе с Чудиком пошёл в дом своего злейшего врага.

      В первой же комнате их встретили два мальчика. Самого красивого, с кудрями до плеч, портил горб. На высокой кровати в перинах утоп их престарелый отец, торчали худые ноги. Слышался храп и свист. Ветер трепал белые занавески. В жару каменный дом отлично держал прохладу.

      Чудик сказал мальчикам, что хочет забрать их вместе с матерью. Прибежала Медведица, вывела сыновей вон. Угги обнажил меч. В задумчивости замер над Фомой – не знал, вызвать его на бой или спящим зарубить. Фома открыл левый глаз, свалился за кровать, восстал уже вооружённый – высокий, мощный, страшный. Началась беготня по дому, наконец вывалились во двор. Угги тащил за шиворот раненого старика. Они были похожи как две капли воды. Угги хотел предать Фому позорной казни на глазах всего народа. Но народу было не до семейных разборок Горбатого – в городе начался пожар, новгородцы и карелы громили местных. Ломиками выковыривали из здания церкви красивые литые ворота, кричали: «Возьмём на память!»

      Медведица попросила старшего сына и покойную бабку Жилу Косолапую воспрепятствовать смертельному кровопролитию.

      – Чудик, надо пожалеть Фому.

      – Мама, сколько он людей загубил Христа ради!

      – Он не виноват, ему Пречистая и святой Зигфрид голову морочили. Теперь он добрый, детей растит, коврики ткать научился.

      Чудик подошёл