Утро седьмого дня. Анджей Иконников-Галицкий

– потрясённо-страдательными.

      Она как бы стоит или, скорее, летает, а может, ползает перед Голгофой, перед крестами, на которых умирают распятые. Её интересует только Один из них. Она, собственно, обращает свою речь к Нему.

      Вот этот монолог, в нашем (близком к первоисточнику) переложении[2]:

      Кто ты там? Господь Бог? Сойди, покажи силушку!

      А, так ты человек? Ну виси и не рыпайся!

      Искал на Голгофе Адама? Проваливай:

      он мне задолжал – потянет на пожизненное.

      Согнаны как скот в загон все твои праведники:

      уложены штабелями по закоулкам подвальным.

      Милости просим к нам, полюбуйся на это месиво.

      Вон там всем трупам труп – назывался Самсоном —

      в обнимку с костями жуткого Голиафа.

      Вот валяется Ог – а был большим человеком:

      мы свалили его как дерево дровосеки.

      Я честна: мзду не беру, но не гоню мздоимца,

      за царя не возьму раба, за старика – младенца.

      Никакими подарками от меня не отмазаться.

      Всякого зверя подманит хитрец охотник,

      а со мной встретится – так даже не охнет.

      Моё полное имя: Глухая-ко-Всяким-Просьбам.

      Вовремя плачу долг, отвечаю по обязательствам.

      Кто это там висит? Чей сын, говорите?

      Из чьего семейства мой – ха-ха! – погубитель?

      Вот его родословная в такой толстой книге:

      я прочла в ней все имена, не поленилась.

      От дурня Адама по сие глупое время.

      Меня не объедет никто. Круг за кругом —

      все приползут сюда, все вписаны в эту книгу.

      Это всё для тебя, Иисус, или как тебя там.

      Ради тебя стараюсь, в три дня созидающий!

      Оттуда, где висишь, глянь сюда! Что, уверовал?

      Никто никогда из моих когтей не вырвется!

      Ах да, приходили какие-то двое,

      Которые не застали меня дома:

      Енох да Илья, или как там их кличут.

      Я их обыскалась по всей моей книге.

      Лазала в ту дыру, отколь взвыл Иона.

      Ангелы лестницей Якова дурили:

      может, эти по ней наверх и удрали?

      Тут пока остановимся.

      Смерть стыдливо умалчивает о ещё одной потере, совсем недавней. Всего шесть дней назад из её сейфа был необъяснимым образом похищен некто Лазарь…

      Но обо всём в свой черёд.

      Интересно, что свидетели и исполнители голгофской казни видели кресты и распятых на фоне неба. Такая особенность ситуации. То есть чтобы увидеть распятого, нужно посмотреть вверх, в небо. А что ещё мы видим, глядя в небо? Ничего. Иногда облачка и птичек. А так – ничего.

      А вот если отвести взор от креста, посмотреть вниз, то можно увидеть много всякой всячины. Траву, кустики, деревца, жучков, мушек. Кошек, собак. Людей, по-разному одетых, стоящих или куда-то спешащих. Ну и конечно, дома, улицы, двери, окна…

      Тени, движущиеся с разной скоростью.

      Час третий

2

За основу взят гимн 36 из так называемых Нисибийских гимнов преподобного Ефрема Сирина; подстрочный перевод в статье: Брок С. П. Святой Ефрем – певец Слова Божия / пер. с англ. В. В. Богданова-Березовского // Христианское чтение. 2012. № 1. С. 40–41.