Америка на мою голову. Марта Крон

отложил "умный прибор" в сторону и вытянул руки вперёд, приглашая меня пообниматься.

      Я тут же оказалась прижатой к его боку.

      – Ты чего такая счастливая, маленькая?

      В ответ я лишь загадочно улыбнулась.

      Папа свёл брови к переносице и его глаза потемнели:

      – Мне уже готовить биту?

      – Не ревнуй! Ты пока мой единственный мужчина в жизни! – похлопала по коленке родителя, собираясь выскользнуть из-под его напряжённой руки, но не тут-то было.

      – Что значит пока? – потрясённо проревел отец.

      – Пап, когда-нибудь это произойдёт, и я приведу в дом парня… – застенчиво улыбнулась я, глядя как отец сокрушённо качает головой.

      – Когда-нибудь…, но не сейчас! Лет через десять! – строго заявил мужчина, вот так просто расставляя все точки над «i».

      – Пап, мне восемнадцать, уже могу заводить парней! – я протестующе сложила руки на груди.

      – И что? Это ничего не значит! Ты ещё совсем маленькая! Только вчера ещё ломал голову какой номер подгузников тебе брать, а сегодня уже заявляет, что парня завести решила! – ледяным голосом обдал меня отец и резко вскочив с дивана, начал раздражённо измерять комнату семимильными шагами.

      Я, следуя за ним, подскочила на ноги и уперев «руки в боки» процедила сквозь зубы:

      – Пап, я уже взрослая! И не намерена сидеть всю жизнь в башне с драконом!

      – Ещё как будешь! Столько – сколько положено! Пока не отрастишь себе волосы как у этой твоей…как же её… белобрысая такая… – защёлкал пальцами в воздухе, пытаясь вспомнить. – А пофиг! Пока не отрастишь волосы размером с наш бассейн, никаких тебе парней! И не надо тут ноздри раздувать на отца! – кричал мне грозный родитель вслед, так как я резко сорвалась с места и понеслась вверх по лестнице, надеясь погромче хлопнуть дверью и запереться в комнате.

      Когда уже достигла вершины лестницы, вдогонку мне пришло яростное:

      – Грудь ещё не выросла, а она уже парней заводить решила!!!

      – Вот начну встречаться с парнем и тут же вырастет!! – крикнула я в ответ и пока папа поднимался следом, чтобы всыпать мне по первое число, закрылась в своей спальне и включила бабушкин граммофон. Старые французские песни всегда меня успокаивали.

      Вот про грудь не надо было мне говорить! Это моя «Ахиллесова пята». Чёртов первый размер даже и не думает увеличиваться. Зато мои нижние «сплющенные булки», как любит подкалывать меня папа, уже в старые джинсы не лезут! Караул.

      На фоне музыки я услышала, как папа за стенкой звонил в Россию своему другу из института и на меня жаловался:

      – Гриш, здоро́во, это я! У меня ЧП! Ты представляешь, что мелкая моя мне только что заявила?

      Я злая как чёрт, запрыгнула на кровать под одеяло и накрыла голову подушкой. Всё! Меня нет! Эх, жалко, что все мягкие игрушки отдала, надо было одну оставить. Сейчас бы не помешало подушить какого-нибудь плюшевого медведя…

      Прошло, наверное, минут двадцать, как дверь в мою комнату еле слышно отворилась и папа, шурша тапочками по ковролину, тихонько подошёл к кровати.

      – Люююсь… – слабым низким голосом протянул отец,