Вне зоны доступа. Юлия Резник

вывести из того ненормального состояния апатии, в котором я жила последний год.

      – Если ты забыла, то сегодня я была на двух собеседованиях. На двух… И в обоих случаях мне отказали. Знаешь, чего мне стоит каждый раз проходить через это? – огрызнулась я.

      – Может быть, тебе стоит начать с должности попроще…

      – Пойти участковым терапевтом? Ходить по вызовам?

      – Это лучше, чем то, что ты имеешь сейчас!

      – Да ладно? И чем же?

      – Я не собираюсь объяснять тебе очевидных вещей.

      – Вот и не надо! – Я схватила злосчастный рюкзак, выудив из кошелька деньги, бросила пару купюр на стол. А потом, не разбирая дороги, помчалась прочь из клуба. Через танцпол, ВИП-столики и приватные кабинки. Куда глаза глядят. Зря я сюда пришла. Знала ведь, что Нинка не оставит в покое. Все зря… И Птаху я позвонила напрасно. До этого себя еще можно было обманывать. А теперь? Что мне делать теперь?!

      – Стой! Да подожди ты!

      Меня догнала Нина. Схватила за руку, но я резко высвободилась и припустив бежала не разбирая дороги, пока не врезалась в препятствие посерьёзней. Прямо в грудь высокого хмурого мужика.

      – Осторожней…

      – Извините, – пробормотал я. Мой взгляд скользнул вверх, шаг замедлился. Осознание пришло постепенно. Первые секунды я вообще не могла понять, где же видела его раньше, а потом… Оглянулась медленно, преодолевая сопротивление вмиг одеревеневших мышц.

      – Что такое? Куда ты смотришь? Черт… это Соловьев, что ли? Вот мудило…

      – Показалось, наверное.

      – Как бы ни так. Я эту каланчу даже в такой темноте узнаю. Тесен мир.

      – Угу… Пойдем, что-то мне нехорошо.

      – Еще бы… Не представляю, как ты не вцепилась в его надменную рожу, – подала голос подоспевшая Катя. Обычно сдержанная и доброжелательная, сейчас её буквально трясло от ярости.

      – Да ладно, Кать. Сколько лет прошло?

      Я делано равнодушно пожала плечами и возобновила движение. Из-за нас и в без того тесном проходе образовалась пробка.

      – Пять! А ты до сих пор за ним дерьмо разгребаешь! И ладно бы была виновата, а так… – Катя с досадой взмахнула рукой, обогнала нас всех и с силой толкнула входную дверь. Мы вывалились из клуба и, не определившись, что делать дальше, замерли посреди улицы.

      – Знаешь, а я, по прошествии лет, его даже зауважала…

      – За то, что он разрушил твою карьеру? – сощурилась Нинка.

      – За то, что он сделал все, чтобы докопаться до истины. И рук не опустил, как сделали бы другие на его месте.

      Я говорила правду. То, как Соловьев боролся… восхищало меня. Может, я была какой-то неправильной, но по прошествии стольких лет, я не могла его ненавидеть.

      – Поверить не могу, что слышу это! Он же тебя на всю страну оболгал! Ау! Это из-за него ты лишилась карьеры, мужа, привычной жизни…

      – Мужа она лишилась потому, что тот слабаком оказался. Нечего ему было делать рядом с нашей Яськой… – возразила Катя и была права. Соловьев не был виновен в моем разводе со Стоцким. Просто у того не оказалось яиц.