Не любовь. Оксана Хващевская

вот, он умер, но дом остался, и туда приезжают его родственники. А местные мальчишки однажды паренька оттуда выловили и сильно побили.

      – Какие мальчишки? Когда? – испуганно спросила Мирослава.

      – Давно. И мы с Лехой Поляковым были там. Он старше был, но нас-то – больше…

      – Степик, но зачем?

      – Да ты не думай, Мира, не за просто так! Знаешь, сколько он напакостил нам? Мы шалаш построим, утром приходим – он разобран. Сети поставим, проверяем – пусты. Так ладно бы пусты, так еще и порваны. Тарзанку повесим на дереве, он ее обрежет. И все шляется вокруг деревни, все что-то вынюхивает, выглядывает. Особенно по ночам любил погулять, шутник такой был, баб местных попугать любил… То в тыкву свечку вставит, то простыню нацепит, а однажды выволок из леса коровий череп с рогами, нацепил его на палку, колокольчики повесил и в дом постучался. Темно было, ночью уже, бабулька открыла дверь, а там такое вот… Помнится, «скорую» тогда вызывали. А потом по деревне байки гуляют о нечистой силе. Мы и то сначала решили, может, и вправду, а потом… Знаешь, сколько ночей мы пролежали в засаде? И все же выловили его и отделали хорошенько, по крайней мере, охота околачиваться по деревне у него отпала, да, видно, не совсем! – пробормотал последнюю фразу Рудинский.

      – Что? – переспросила Мира.

      – Ничего, так что ты не думай, мы его не просто так… Он сам нарвался, ну а если погорячились немного, то это от злости!

      – Но… Степик, а вдруг он… Вдруг он просто хотел подружиться с вами и не знал как?

      Степик усмехнулся:

      – Странный способ он выбрал, ты не находишь?

      – А если бы он запросто подошел к вам и предложил дружить, вы бы приняли его в свою компанию?

      – Вот еще! Конечно, нет! – решительно заявил Степик.

      – Я так и думала! И он, я думаю, тоже это знал… Так что, ты считаешь подозрительным тот факт, что сейчас кто-то из них объявился на хуторе? Ты думаешь, кто-то с хутора ходил вокруг нашего дома? Тебя это беспокоит?

      – Я вообще ничего не считаю. Просто хочу, чтобы никто из них не появлялся в деревне. И не хочу, чтобы опять что-то случилось! Тогда, лет десять назад, это были лишь детские шалости! Теперь мальчишка вырос, вдруг ему захотелось поиграть по-крупному? Слушай, давай не будем заморачиваться на ночь глядя! Дом-то на хуторе все равно принадлежит им. Ну, или их родственникам. А может, они его и вовсе продали кому-нибудь под дачу! Правда, я не представляю, чтобы нашлись такие дураки, которые захотели бы купить этот дом! С такой-то историей…

      – Нет, Степик, мне все равно не понятно, в чем эти люди виноваты?

      Рудинский пожал плечами:

      – Ты у бабули спроси, когда я родился, хутор уже был зоной отчуждения для Старых Дорог! А вообще мне кажется, все дело в том, что они евреи, и все!

      – Так в деревне ведь не нацисты живут! Да и не антисемиты.

      – Слушай, Мир, ты меня не грузи! И вообще, давай спать!

      – Ладно! – согласилась девушка, хоть ей и хотелось еще поговорить.

      Мирослава собралась уже слезть с кровати, но Степик неожиданно удержал ее за руку.

      – Слушай,