Не любовь. Оксана Хващевская

и просоленным, впитавшим в себя солнечные лучи прошлого лета и пряные ароматы всевозможных трав, развешанных пучками в сенях под потолком.

      Бабушка собралась было нарезать мясо сама, но Степик не выдержал.

      – Бабуль! Садись лучше с нами! Я сам порежу мясо! – сказал он, выходя из-за стола.

      Степик взял нож, разделочную доску и, повертев в руках кусок мяса, будто прикидывая, с какой стороны начать, принялся за дело.

      – Сцяпан, а мо вам з Міраславай патрохі настойкі наліць?

      Яна ў мяне яшчэ з лета стаіць! Смачная! Чарнічная! Я туды трохі водачкі ўліла, штоб крапчэй была. Будзеце?

      Мирослава хотела отказаться, но взглянула на Степика, который отчаянно кивал, и согласилась.

      Баба Нина принесла трехлитровую банку настойки и налила им по стопочке, которые Степик предусмотрительно достал из столика.

      – Бабуль, ты ведь нам составишь компанию?

      – Ой, мой унучак! Вы ж маладыя, вы піце, а ў мяне тады галава балець будзе!

      – Бабуль, ну всего по пять капель, за компанию! – не отставал Степик, при этом, ловко орудуя ножом, нарезал мясо соломкой. Закончив резать, он разложил его на блюдце, помог бабе Нине сесть, налил ей немного настойки и пододвинул Мире ее стопку.

      – Ну, давайте выпьем за дам, раз вы в большинстве! – произнес Степик и, чокнувшись с бабушкой, потянулся к сестре. – А за тебя мне особенно хочется выпить! – добавил он.

      – Это еще почему? – удивленно вскинула она брови.

      – Потом скажу! – пообещал Степик и одним махом осушил стопку.

      Мирослава же так пить не умела. Ей обязательно надо было понемножку, распробовать, подержать во рту…

      – Вкусно, – сказала девушка.

      – Ниче так! – согласился с ней братец.

      – Можа, яшчэ па адной?

      Степик, конечно же, собрался ответить положительно, но Мира опередила его:

      – Нет, не нужно. Голова уже и так закружилась.

      Рудинский скорчил презрительную гримасу, а Мира в ответ показала язык.

      Она на семь лет была младше двоюродного брата. То есть, когда она родилась, Степан Рудинский уже пошел в первый класс, а когда она пошла в школу, он уже был подростком, которому должно было бы наплевать на свою соплячку-кузину.

      Но, во-первых, Мира Ярославская даже в семь лет существенно отличалась от девчонок-первоклашек, которых ничего, кроме кукол, подружек, мультяшек и конфет, не интересовало; а во-вторых, и Степик в четырнадцать лет не был тупым и эгоистичным подростком.

      Конечно, большую часть времени он проводил со своими друзьями. Но и для маленькой Миры у него всегда находилось время. Степик качал ее на качелях, помогал ей убираться в бабушкином домике, ходил вместе с ней за ягодами, учил мастерить рогатки и свистеть не хуже заправского разбойника. Именно он научил ее играть в карты и показал некоторые шулерские штучки. Они оба были единственными детьми у родителей, может быть, поэтому и стали так близки.

      Степик Рудинский, по мнению сестренки, представлял из себя беспечного донжуана и хамоватого себялюбца. Но у него была такая открытая улыбка,