Время подонков: хроника луганской перестройки. Валерий Борисов

спросил Роман, открывая сейф. – Коньяк или водку?

      – Давай коньяк. А время потерял из-за тебя. Скажи спасибо тестю, что он так о тебе беспокоится.

      Роман поставил на стол бутылку «Плиски», пошел к двери и закрыл ее на ключ.

      – Я ему уже не раз говорил за это спасибо. – Почему-то настороженно ответил Роман.

      Тесть добродушно махнул рукой в ответ на его слова.

      – Родной, как никак. Хочется, чтобы внуки были обеспечены. Лена же не сможет – женщина. Так, что все зависит от зятя. Все их благополучие зависит от тебя Роман. Поэтому приходится тянуть тебя вверх. – И он снисходительно взглянул на зятя.

      Но Роман не стал углублять неприятный для себя разговор. Он налил коньяк в стограммовые стопки, которые у него тоже хранились в сейфе. Отец поднял стопку на свет окна, – летний вечер долог. Потом произнес:

      – Не совсем чисто готовят болгары. – Он говорил о коньяке, и Роман знал с детства за отцом привычку быть всегда чем-то недовольным. – Ну, что давай за тебя, сынок! Верю, что все будет хорошо.

      Тесть и отец выпили все, а Роман только немного пригубил. Его может кто-то остановить из вышестоящего начальства, и запах спиртного был бы от него лишним. А этим все равно – они в обкоме гости.

      – А закусить есть? – Спросил отец. – Я так и не пообедал сегодня. – Пояснил он.

      – Нет. – Виновато ответил Роман. – Только шоколадка.

      – Может, поедем ко мне? – Снова предложил Фотин. – Перекусишь и поедешь домой.

      – Нет. Я знаю такие встречи. И ты тоже. Засидимся до темноты. Мне надо спешить.

      Фотин задумчиво тер подбородок – он над чем-то размышлял. И, видимо, решил сказать.

      – Роман. Как я тебе говорил, подстрахуйся на всякий случай какой-нибудь знакомой. – И, увидев непонимающий взгляд свата, пояснил. – Енченко, как мне помнится, не прочь был побаловаться с девочками. Я говорил об этом Роману. Вот хочу при тебе, Богдан, это повторить сыну.

      Отец легко согласился:

      – Нужно. Енченко, как я тоже помню, был дюже охочь до баб. – Отец говорил прямо и даже перешел на украинский язык. – А у тебя есть такие на примете?

      Роман замялся. Он не ожидал, что тесть напомнит ему об этом при отце, и не знал, что ответить. Но на помощь поспешил тесть, с некоторой долью злорадности.

      – Есть! У него, сват, и любовницы есть. Пусть ими поделится.

      Семерчук-старший, сделал удивленно-наигранный вид. Было видно, что этот вид искусственный. Так же нарочито строго посмотрел на сына.

      – Рома! Что это такое?

      Роман со злостью смотрел на тестя – отомстил, гад! Врезать бы ему сейчас тем же – ты сам хотел мою любовницу! Но так сейчас говорить было нельзя. Надо было смириться и покаяться.

      – По работе… – Невпопад ответил Роман.

      Отец, разделяя четко слова, говорил. Но снова же как-то искусственно, но внешне солидно:

      – Не ожидал от тебя такого Рома. Мне стыдно перед сватом, Леной, внуками. – Приплел он еще и внуков для основательности. – Лена – прекрасная жена. Нельзя ее так обижать. – И вдруг спросил Фотина. –