Детектив на троих. Михаил Серегин

сказал я, хрустнув огурцом. – Значит, ты утверждаешь, что у тебя похитили Таньку и кто-то требует с тебя выкуп.

      – Да, именно это я и утверждаю. Вот записка. – И он вытащил из кармана замусоленный клочок бумаги. – Вчера под дверь подсунули.

      Я раскрыл перед собой бумажку, где вырезанными из газет буквами было написано: «Ваша дочь у нас. Готовьте деньги. Связь через ваш почтовый ящик. Никому ни слова, иначе случится непоправимое». Прочитав записку, я отдал ее Дынину и Борисову.

      – Слушай, Дрюня, а откуда у тебя могут быть деньги? – неторопливо закурив, спросил я.

      – Это ты меня спрашиваешь? – взъерепенился Исмутенков. – Ты лучше их спроси… У меня кроме этой квартиры, старого 412-го «Москвича» и развалюхи-дачи больше ничего нет!

      – Ну, может быть, именно это с тебя и требуют, – предположил Борисов.

      – И кого же ты конкретно подозревал, кого пугать собирался? – спросил я.

      – Хахаля ее, – зло ответил Исмутенков.

      – Хахаль – это кто?

      Исмутенков поразмышлял секунду, потом ответил:

      – Есть там один. Лешка Шестаков.

      – Основания для подозрений? – спросил я.

      – Во-первых, она с ним в последнее время шашни вертела. Во-вторых, человек он больно скользкий. У него на роже написано, что какими-то темными делишками занимается…

      – Господи! И из-за этого ты мог пристрелить этого пацана?

      – Ну, учитывая его умение обращаться с оружием, я бы за это не поручился! Все могло быть и наоборот, – сказал Борисов.

      – Что, мужики? – решительно обратился к нам молчавший доселе Дынин. – Надо помочь Андрюшке. Дело серьезное – похищение. Этот, как его?… Киднеппинг.

      – А где ты собирался найти этого самого Шестакова? – спросил я.

      – Я тут сегодня справки навел, перед самым вашим приходом. В городе его нет, но у него есть дача, под Тарасовкой. Вот туда и собирался ехать. Мужики, помогите, а… – Исмутенков обвел нас умоляющим взглядом. – Дынин, ты все же милиционер какой-никакой, у тебя права есть. Припугни этого козла.

      – Я закон нарушать не могу, – строго заявил Дима. – Это дело такое… Меня за это из органов попереть могут.

      – А когда ты сегодня врывался ко мне в квартиру и меня по лбу башмаком хлестал – у тебя что, санкция прокурора была? – взвился Исмутенков. – Или думал, что прокурор тебя прикроет? – Андрей посмотрел на Борисова.

      Тот, уже совсем захмелевший, откинулся на спинку стула и пытался попасть сигаретой в рот.

      – А я и не прокурор вовсе. Это Володя пошутил, – сказал он, наконец совместив рот и сигарету. – Ты почему меня именно прокурором назвал? – повернулся он ко мне.

      – А почему бы тебе, собственно, не быть прокурором? Вид у тебя солидный – седина. Ну и вообще, должен же кто-то осуществлять надзор над действиями милиционера Дынина! – засмеялся я.

      – Так вы что, меня на понт взяли? – совсем расстроился Исмутенков. – И как же вы догадались?

      – Это Вовка сообразил, – сказал Дынин.

      Исмутенков устремил на меня свой взгляд.

      Я