Пусть любить тебя будет больно. Ульяна Соболева

чтоб свалила и дверь за собой прикрыла поплотнее.

      – И что теперь?

      – А что теперь?

      Поморщился болезненно, скривился, как от зубной боли, сильно затянулся сигаретой, пуская дым на запотевшее стекло.

      – Она все узнает, естественно, – сказала Лариса и приблизилась на пару шагов.

      – Не узнает. Завтра домой поедет.

      – Так и будет продолжаться? Ты туда жить свалишь снова, а сюда раз в три месяца приезжать?

      Резко обернулся и наконец-то посмотрел на молодую женщину. Очень худая с длинными белыми волосами, блестящими, как у куклы. Похожа на одну из супермоделей страдающих латентной анорексией. Дань моде – тарахтеть костями и выглядеть как при последней стадии туберкулеза, но сиськи силиконовые, чтоб весили больше, чем она вся вместе взятая.

      – Когда ты и твой папаша повесили на меня этот брак, вы прекрасно знали, что мне на хрен не нужны: ни ты, ни эта долбаная игра, которую вы затеяли с моим отцом.

      – А секс со мной тоже мой отец тебе навязал?

      Бешеный криво усмехнулся.

      – С таким же успехом у тебя был секс со всеми, кто ошивался в радиусе пары метров, имел связи, бабки и перспективное будущее, пока не появился я – более перспективный для Лешего, чем все остальные кандидаты.

      – Никого не было, кроме тебя, – Бешеный засмеялся. В лучших традициях классики жанра.

      – Еще скажи, что целкой была и свою невинность мне подарила… Счастливая или несчастливая случайность, когда дочка Лешакова решила скрасить отравленное алкогольными парами одиночество Царева-младшего и забраться к нему в штаны как раз в тот момент, когда ее папе потребовалась поддержка в предвыборной кампании и огромный кредит за бугром.

      Снова отвернулся. Санта Барбара, блядь, в стиле мыльных опер.

      – Когда отец прикрывал твой зад и вытаскивал тебя из дерьма, а ты отлеживался у нас дома, как на курорте, эта случайность показалась тебе счастливой, разве нет?

      – Скорее удобной, Лариса. Для него и для тебя. Ты раздвигала ноги, отсасывала и давала мне во все отверстия вовсе не из великой любви ко мне, а с определенной целью, которую твой отец озвучил ровно после пары месяцев моего пребывания на его даче и в твоей постели.

      – Что ты знаешь о любви? – вдруг взвизгнула она. – Ты приезжал раз в полгода, когда отсиживался после очередных тупых косяков и раньше, потрахивал меня периодически, а потом сваливал. Это тоже было удобно. Я, может, ждала тебя!

      – Лариииисааа, я трахал тогда все, что шевелится, носит юбку и имеет дырку между ног, – сделал шаг к ней и схватил за худое плечо, – девочка, не парь мне мозги. Драли тебя все, кто хотели. А ты давала или из любви к искусству, или под парами своего сраного кокаина, потом решила завязывать со всем этим дерьмом, и на мне круг замкнулся…

      – Скотина, – прошипела ему в лицо.

      – Блядь, – спокойно парировал он.

      – И тем не менее твоя жена, – прищурившись процедила Лара и повела плечом.

      – Ненадолго.

      – Настолько, насколько будет нужно мне.

      – Точнее,