Хроники лечебницы. Дэниел Киз

ж, раз ее оставили в живых, значит, она им нужна. Она с шумом захлопнула дверь и вернулась к раковине. Выдвинула ящики. Ни ножей, ни вилок. Только ложки.

      «…разбей тарелку. перережь себе горло…»

      – Зачем ты говоришь мне убить себя?

      «…давай, сейчас же…»

      – Нет!

      «…трусиха…»

      – Сама трусиха. Я выберу время и место, чтобы умереть как мама. Что ты думаешь об этом?

      Нет ответа. Сестра оставила ее в покое.

      Шаги на лестнице. Он возвращался. Она заставила себя залезть обратно в шкаф и закрыла за собой дверь. Остаток дня она глотала слезы, водя ногтем по руке, отмечая десятый день.

      Ох же господи! Алексий запретил ей делать шрамы. Нельзя его сердить. Она плюнула на руку и потерла свежий шрам. Если он спросит, она скажет, что забыла. Или скажет, это вышло случайно. Она должна убедить его, что верна ему телом и душой. Она должна заставить его хотеть ее.

      В темноте она трогала свои шрамы так, словно читала по ним. Десятый день был влажным и самым болезненным.

      Глава одиннадцатая

      Алексий Коста сражался с американскими солдатами, слышал, как они кричали, когда он отрезал им головы. И тогда они все превратились в женщин и детей. Он сел на кровати, весь в поту. Проглотил мокроту, подступившую к горлу. Дурацкий кошмар! Он взглянул на часы. Почти семь. Рэйвен, должно быть, еще спит в соседней комнате. Он не стал будить ее, когда пришел прошлым вечером, обрадованный тем, что она не попыталась сбежать.

      Вдруг он услышал мягкий стук в дверь. Кто мог наведаться на хату, не позвонив заранее? Он выдвинул ящик тумбочки и вынул свою «беретту» 22-го калибра.

      – Кто там?

      Нет ответа. Держа за спиной пистолет, он потянулся к дверной ручке. Под дверь просунулся сложенный лист бумаги. Он распахнул дверь. Какой-то мальчишка попробовал улизнуть, но он схватил его за руку.

      – Ты что тут делаешь?

      – Леди давай мне десять драхма, чтобы приноси бумага этот адрес, – проговорил мальчик жалобно. – Никто не отвечай. Я сувай под дверь.

      – Как она выглядела?

      – Высокий. Глаза, как уголь. Черный волосы, как корона. Смуглый. Не молодой, но красивый.

      – Стой на месте.

      Алексий развернул бумагу.

      «ПОЗВОНИ 210-722 09 53 – СРОЧНО».

      Он сунул руку в карман и достал евро.

      – Забудь, что ты был здесь.

      Мальчик схватил монету и понесся вниз по лестнице.

      Алексий вернулся в квартиру, закрыл дверь и уставился на записку. Никто, кроме 17N, не знал, где была хата. Если бы пронюхала полиция, их бы давно накрыли. Он уставился на свой телефон. Звонки могут прослушивать. Что ж, написавший записку и так знает, где он.

      Выдвинув ящик стола, он взял один из своих одноразовых мобильников. Набрал номер. После четвертого гудка он собирался сбросить вызов, но тут раздался мягкий шепот:

      – Я рада твоему звонку, Алексий.

      – Ты кто?

      – Мы не говорим по телефону. Мы встретимся.

      – Встречаться неизвестно с кем? Может, ты меня хочешь убить?

      Тихий смешок.

      – Если бы я хотела, ты бы уже был мертв. Я знала, куда направить мальчика.

      – Где