Насмешка Артиста. Александр Александрович Лобашов

света.

      – Нет. Я о том, что художник хотел что-то сказать, но передумал.

      – Люди, занимающиеся искусством, весьма специфичны в общении с другими людьми. Боюсь, он окликнул, чтобы подметить, какой у вас ужасный вкус в выборе одежды.

      Вениамин поморщился от удивления. Иронию он уловил сразу, но, как говорится, в каждой шутке должна быть доля правды.

      – Чего? Вы считаете, что я безвкусно одеваюсь?

      – Я этого не говорила. – Хорниева загадочно улыбнулась.

      Хлебников промолчал. К нему пришло осознание того, что стажёрка с самого начала опрыскивала его сарказмом. И с каждым мгновением делала это все более открыто. Но если кто-то другой на его месте посчитал бы такое поведение желанием доминировать, Вениамин же видел скрытую защитную функцию. Девушка сразу дала понять, что успела расспросить всех о своем наставнике. Ведь ей поведали не только об отношении к стажёрам, но и ещё о разных мелочах. Неразборчивый вкус в одежде был одной из них.

      Скорее всего, она несознательно боялась, что Хлебников утопит её в своей харизме. Не даст раскрыться, когда ей это будет нужно. Этот факт нервировал Вениамина, но с другой стороны, где-то в глубине души трепетал тихий восторг.

      В коридоре скоро показались вдова и её подруга. Вениамин тут же отвлекся на них. А вместе с ним и его напарница.

      – Вам удалось хоть немного прийти в себя? – сочувственно произнесла Хорниева.

      – Нет. – ответила супруга убитого, хотя состояние было уже куда лучше, чем когда её впервые встретил Вениамин.

      – Но на вопросы вы готовы ответить? – Вениамин скрестил руки на груди.

      – Да. Поэтому мы зашли. – ответила Татьяна.

      – Тогда предлагаю передислоцироваться в какую-нибудь кафешку. – высказался Вениамин. – Честно сказать, это место меня угнетает.

      Вениамин взглянул на одну из картин. В ответ на него уставилось инфернальное существо. Темное как сажа. С тремя вертикальными зрачками в каждом глазу. Тварь выглядела загадочно и немного даже пугала следователя. Подобные работы могли многое сказать об авторе, но Вениамину хватило и того разговора в кабинете.

      Подруги переглянулись и одобрительно кивнули. Хорниева тоже была не против покинуть это место. Через пару домов от галереи находилась закусочная. Туда все четверо и направились.

      На месте они были уже через четыре минуты. За это время никто не проронил ни слова. Хорниева шла впереди, за ней едва отставали две подруги. Хлебников шёл позади всех. В голове у каждого раскачивались разные мысли. Пусть и об одном и том же.

      Кафешка встретила своей простотой. После богемной галереи, тут было немного спокойнее. А аромат свежей выпечки пытался отвлечь от пережитого ужаса. Пусть и тщетно.

      – Обожаю подобные забегаловки. – произнес Хлебников, ставя поднос с заказом на стол перед дамами. – Своим оформлением они не навязывают определенную атмосферу. Не то, что некоторые выставки.

      – Вениамин. Вы предвзято относитесь к галерее Первороднова. – ответила Хорниева. – Всё потому что там