Насмешка Артиста. Александр Александрович Лобашов

на стальном стержне за шею, грудь, пояс, бедро и голень правой ноги. Руки растянуты в стороны и обмотаны плотной проволокой. Левая нога согнута в колене и зафиксирована на весу всё той же проволокой. Форма охранника распахнута и залита серым веществом, которое давно засохло.

      На голове три вмятины от ударов тупым предметом. Лицо выражало ужас, с которым жертва испустила дух. Из груди торчала арматура, проткнувшая сердце насквозь. С левой стопы снят ботинок и носок, пальцы согнуты. Все, кроме большого.

      Вениамин надел силиконовые перчатки и коснулся воротника жертвы. Гипс.

      – Каждое убийство всегда имеет свой мотив, – продолжала Хорниева, пока Вениамин осматривал труп. – Хозяин галереи подтвердил, что ничего не пропало. Да и стал бы убийца ваять из человека скульптуру, преследуя корыстные цели? Мы точно имеем дело с психом.

      – Да, тут сразу видно, что поработал сумасшедший, – ответил Вениамин, продолжая изучать тело, – Но даже безумцами что-то движет. В таких преступлениях каждая мелкая деталь имеет огромное значение.

      Вениамин стянул с себя перчатки и подозвал парня с фотоаппаратом.

      – Дениска, сколько фотографий сделал?

      – Как обычно. Штук двадцать – двадцать пять. – молодцевато ответил Денис.

      – Этого мало. Нужно сделать в пять раз больше. С каждого ракурса, со всех сторон, вблизи и отдаленно.

      – Понял. Сделаю.

      Фотограф принялся за дело, а Вениамин задумчиво продолжал исследовать мертвеца. Вскоре он обнаружил еще одну интересную деталь. Стержень штатива был телескопическим. Одна из трубок была слегка замята.

      «Вот и оружие, которым охранник получил по голове». – прищурился Вениамин.

      – Убийца – ярко выраженный нарцисс. Он хотел причинить боль не столько убитому, сколько окружающим. Это выглядит не просто как попытка нагнать ужас, но и как желание бросить вызов. Это одновременно и крик души, и издёвка. Насмешка. Он совершил не просто убийство. Он породил инсталляцию, в которой запечатлена смерть. Возможно, смерть, что произошла раньше…

      – Вениамин. – Хорниева прервала монолог следователя, – Это все, безусловно, интересно. Но как оно приближает нас к раскрытию преступления?

      – Этот маньяк захвачен своей идеей. Даже если он обладатель гениального интеллекта, в его творении очень много следов. И не только материальных.

      Хлебников переключил внимание на лужи крови.

      – Охранник был убит не на этом месте, верно? Кровь тянется от того коридора.

      – Да. Там все очевидно. Пройдемте, расскажу. – Хорниева зашагала в сторону узкого проема, располагающегося между двумя огромными картинами полуэротического содержания.

      – С удовольствием послушаю. – Хлебников ухмыльнулся краем губ, двинувшись за собеседницей.

      – Я опять слышу иронию в вашем голосе.

      – Расслабьтесь. Я лишь радуюсь, что кто-то что-то делал в мое отсутствие.

      – Любите перекладывать свою работу на других, да, Вениамин?

      – На самом деле, нет. Живу по принципу «хочешь, чтобы сделано было хорошо