Алмазное лето. Владимир Голубев

здесь на практике, и мы с супругой поселились здесь, практически на краю света. Если идти на север от нашего городка, то начинается Белое море, далее только грозный Ледовитый океан, а на востоке самая настоящая тундра. Этим летом мы с женой хотели выбраться погостить у моих родителей, а после махнуть на тёплое море.

      – У меня аналогичные планы. Но, я так понимаю, вам всё портит загадочный Окомир?

      – Да, меня, как специалиста по старославянскому языку и мифологии, пригласили с ним поработать. Может, что-то перевести, растолковать. Вы знаете, мы с женой учителя, зарабатываем немного. Архангельская глубинка – это вам не Москва. Потому я и согласился на подработку, взял отпуск и сюда. Хотя, если честно, я знаком только с письменным языком, который идёт ещё от самих братьев-просветителей Кирилла и Мефодия. Все же этот язык был только книжным, а не устным. Потому я и робею немного перед этим волхвом, хотя пока мне все его речи понятны, но письменных источников я ещё не видел, так, одни пустые посулы.

      – Считайте, я тоже здесь на подработке и помогаю Бугрину на переговорах.

      – В мире так много странного и непознанного, что, наверно, не стоит даже пытаться всё узнать. Я с юности любил слова великого персидского поэта Хафиза: «Коль птица вырвалась из клетки, ей рай везде – на каждой ветке». И, как многие, восторгался её любовью к свободе. Но вот недавно узнал, что зяблик на воле живёт в среднем два года, а знаете, сколько в неволе?

      – Конечно не знаю.

      – Двенадцать! Вот так, аж в шесть раз дольше. Вот, что дарит цивилизация живому существу и нам с вами.

      – Печально или, быть может, радостно?

      – Кто знает. Сытая клетка убивает волю.

      – Неожиданно.

      Желая как можно скорее перевести разговор в нужное русло, Алёна остановилась перед зарослями молодых ёлочек и спросила:

      – А где Окомир? Мне бы тоже хотелось с ним поговорить. Я люблю сказки, у меня дедушка их придумывает, поэтому я выросла на волшебных историях.

      – В том-то и дело, что я не знаю! Как только я собираюсь с ним поговорить, он исчезает либо умолкает и так далее. Может, сидит как сыч у себя в комнате, или ещё где прячется или ворожит. Не знаю. Хорошо ещё, что у Василия Прокопьевича приличная библиотека и есть где отвести душу, а так бы я здесь давно с ума сошёл.

      – Странно. Насколько я поняла из слов волхва за столом, он вышел из леса, чтобы что-то поведать нам, людям. А сам, получается, юлит?

      – Пока он общается исключительно с Морозовым и начальником его охраны. Как мне рассказал здешний дворник, Окомир уговорил Морозова спрятать здешнюю часовню, подальше, с глаз домой. Мол, он не может спокойно жить, постоянно лицезря купол с крестом.

      – Точно, я когда летела, её не видела.

      – Вот мы сию минуту стоим перед ней!

      – Не вижу! Где она? Он опустил фантастический защитный экран или скорее надел на неё шапку невидимку?

      – Всё банальнее и проще: пригнали с карьера технику, в ближайшем лесу выкопали ёлок, коих вокруг с избытком, и высадили на газон со стороны дворца. Теперь часовню не увидишь, надо искать тропинку.

      – Может, сходим к ней?

      – Пойдёмте.

      Они