Клуб 28, или Ненадежные рассказчики. Милорад Кесаревич

сладострастно, намеренно надавливая на буквы «с», подбивал на глупость. Чтобы у вас сложилось представление, насколько Иван Денисович опасный и непредсказуемый человек, отмечу, что он поет по утрам в клозете (я лично слышал), поет на автобусных остановках и в вагонах метро, трамваях и барах, и желание петь возникает спонтанно, да так, что минуту назад ты упивался задушевным разговором, а через секунду сгораешь от стыда и надеешься провалиться под мостовую, лишь бы никто не подумал, что вы знакомы.

      – Тебе легко говорить! Вот ты что сделал, чтобы встретиться с австралийкой?

      Услышав упрек, Иван Денисович насупился, и тонкие губы, которые встречаются исключительно у людей нервных и злопамятных, сплавились и побелели.

      – Это здесь причем?

      – Джонни, любовь – это не существительное, а глагол, синоним действия. Если ты не желаешь, чтобы ваши отношения с австралийкой разрушились, прекрати ей названивать и написывать, а просто возьми билет и лети в Киев.

      – Меня депортируют!

      – У тебя отец – украинец, живет во Львове. Прекрати искать оправдания.

      – Тогда и ты перестань отнекиваться! Понравилась Флора – позови ее в ресторан, делов-то!

      – Ой-вэй, в ресторан Флору любой гуманитарий пригласить может! Нужно что-то оригинальнее…

      – Кремль? – Иван Денисович закурил, а я поморщился. Товарищ притушил уголек сигареты пальцами и начал загибать фаланги, – Останкинская телебашня, сталинские высотки, «Москва-Сити»? К слову, на крыше небоскреба работает отличный ресторан: «Выше только любовь»! Коломенское, Царицыно, Зарядье? Парк Горького, ВДНХ, Большой театр? Музей советских игровых автоматов, музей космонавтики, московский планетарий? Сандуновские бани, вьетнамский рынок в Люблино? Пригласи ее прыгнуть с парашютом!

      – Точно! – я взревел и перевел дыхание, готовясь выпалить секрет. Лицо Ивана Денисовича передернулось:

      – Дядя, ты ебобо? С каким еще парашютом? Я пошутил, окстись! Нужно что-то менее адреналиновое, но более запоминающееся.

      – Да, и у меня есть кандидат. Кладбище!

      – Кладбище?

      – Введенское кладбище. У меня на районе Введенское кладбище, где похоронены французы, ее земляки.

      – А с чего ты взял, что Флоре есть дело до здешних французов? Джонни отрезал по-животному неуважительно. – Почему она должна смотреть на могилы?

      – Не знаю, как ты, но я, Джонни, где бы за границей ни оказался, всегда хожу по местам боевой славы беларусов. Таких мест немного, правда, – может, потому и хожу? Ну, и кроме того, то ли дед, то ли прадед Флоры служил в военной авиации, а на Введенском кладбище погребены летчики отряда «Нормандия – Неман».

      – Хм-хм, а вот теперь твой план имеет шансы на успех. Пожалуй, стоит выпить. За твою удачу!

      Сказано – сделано: пьяными пальцами открыл «инстаграм» и торопливо наклавиатурил: «Флора, добрый день! Я был восхищен твоим выступлением в Москве и не мог не написать. Хочу пригласить тебя на