Живи и давай жить другим. Хендрик Грун

что с тестем и тещей дело обстоит чуть получше. В итоге: стакан полон наполовину. Моя теща Герда – милейшая женщина. Мой тесть Пит – препротивный мужик.

      Однажды Герда, уговорив полторы бутылки вина, призналась мне тет-а-тет:

      – Ума не приложу, как это моя дочь выросла такой занудой. Я честно старалась сделать из нее что-то хорошее.

      – Наверно, гены Пита оказались слишком доминантными, – предположил я.

      – Кстати, ума не приложу, почему я вообще вышла за Пита. – Она задумалась. – Хотя… понимаю. Он был видный мужчина, а я так хотела вырваться из дома. Как говорится, сама виновата. Потому, вероятно, и осталась с ним. А иногда… в нем все-таки было что-то трогательное.

      – Хорошо, что эти двое не слишком тебя доставали, Герда, – подбодрил я ее.

      Она хотела что-то добавить, но тут вошла Афра с травяным чаем.

      Пит каждый божий день жалуется на всевозможные недомогания, но ничего у него нет. У Герды несколько месяцев назад диагностировали рак легких, ее дела плохи, но она редко жалуется. Сорок семь лет подряд она выкуривала пачку в день. Все это время она была убежденным курильщиком: наслаждалась каждой затяжкой.

      – Досадно, что рак легких, зато я выкурила почти четверть миллиона роскошных сигарет, а это тоже чего-то стоит. Люди почему-то забывают об этом, – сказала она, усмехаясь.

      – Да, а мы из-за тебя дышим отравой, – ввернул Пит.

      Я прикинул, как бы запустить вазой в его тупую башку. Герда увидела, что я набычился, и сказала:

      – Оставь, Артур. Не трать энергию понапрасну.

      – Что значит тратить энергию понапрасну? – спросила Афра.

      – Это значит не злиться, – ответила ее мать.

      – Ты хочешь сказать, из-за болезни?

      – Вроде того, да, – кивнула Герда и продолжила: – Артур, не хочешь прогуляться со мной?

      – Конечно, мама.

      – Как забавно, сынок. Ты в первый раз назвал меня мамой.

      III

      У нас с Артуром совершенно разные друзья, и это не облегчает наших отношений. У меня есть отличные подруги по клубу йоги и по теннису, но Артур считает их пустышками. Он этого не говорит, но я чувствую, что он так думает. Его раздражает даже такой факт, что некоторые из них, в точности как я, любят травяной чай. Будто его друзья, которые глушат пиво да вино, – сущий подарок для человечества. А может, он завидует, ведь у меня десяток подруг, а у него всего трое друзей. Двое, Йост и Ваутер, жутко наглые, а третий, Стейн, вполне приличный, учитель немецкого. Двое других занимаются не пойми чем.

      На дне рождения Артура было очень заметно, что наши компании не смешиваются. Мои подруги, соседи и отец сидели в гостиной, а Артур с друзьями торчали на кухне, и с ними, между прочим, моя мать. Им, видите ли, так удобнее – холодильник рядом.

      Я несколько раз просила Артура отнести в гостиную бутерброды, и он безропотно угощал всех там сыром и колбасой, только вот норовил поскорее вернуться на кухню. А на кухне они быстро накачались. Я даже слышала, что там кого-то вырвало. Но не стала выяснять подробности, а они все быстро убрали,