Героиня второго плана. Анна Берсенева

а посидеть можно и здесь.

      С минуту они молчали. Не от того, что изобретали тему для разговора, и тем более не от неловкости, а просто потому, что думали каждый о своем. Вошла Нина Цезаревна, поставила на стол лампу с зеленым абажуром, включила ее, сказала:

      – С вашего позволения я отлучусь. Знакомая в Москву сейчас едет, мне надо с ней кое-что передать. Гости все уже дома, так что дверь я снаружи запру. Но изнутри без ключа открывается, не беспокойтесь.

      – И вы не беспокойтесь, – кивнул Арсений. – Мы выходить больше не собираемся.

      Снизу из-под абажура падал на поверхность стола не зеленый, а обычный золотистый свет, и древесные узоры играли под ним. Струились, кружились на столешнице срезы годовых колец давнего-давнего дуба, из которого этот стол был сделан.

      – А правда, – вдруг спросил Арсений, – что мужчины не различают некоторых цветов? Не дальтоники, а обыкновенные мужчины. Я читал, что у нас не четыре рецептора, как у большинства женщин, а только три.

      – Про рецепторы не знаю, – улыбнулась Майя. – А цвета многие мужчины путают, это замечала. Болотный им казался просто серым, фуксия – красным.

      – А что такое фуксия?

      – Ярко-розовый с оттенком сиреневого.

      – Ну, его они, может, и различали, просто не знали, как назвать. А вообще это очень приятно, что вы не удивляетесь неожиданным вопросам, – без перехода сказал он. И уточнил: – Но я не для проверки про цвета спросил, не подумайте. Случайно в голову пришло.

      – Я и не подумала. Мне тоже иногда приходят в голову странные вопросы.

      «Только обычно некому бывает их задать», – подумала Майя.

      – Например, какие?

      – Например, я иногда думаю: почему европейские люди так любят Африку?

      – Не все.

      – Но многие.

      – Потому что там много больших и необычных животных, – пожал плечами он.

      – Не знаю… – покачала головой Майя. – Мне кажется, этого мало. Не дети же они. И потом, они любят именно Африку, а не африканских животных. Я по своим немецким знакомым замечаю. Это какая-то странная загадка. Во всяком случае, для меня.

      – Потому что отношения в Африке свободные, – сказал Арсений.

      – Между животными?

      – Между людьми. Им этого не хватает, знакомым вашим.

      – Этого всем не хватает.

      «Он умеет задавать странные вопросы, а я не умею, – подумала Майя. – Вот спросила, и вышло неловко».

      Впрочем, Арсений, кажется, никакой неловкости не чувствовал. Во взгляде, которым он смотрел на Майю, был интерес, но только на поверхности, а в глубине его взгляда едва уловимо сквозило безразличие. Она чувствовала и то и другое, и ни то ни другое не казалось ей ни удивительным, ни обидным. Так устроены отношения между людьми, молодость которых прошла. И что бы там ни говорили об изменившихся современных взглядах на возраст, но в сорок два года невозможно чувствовать себя молодой. Да и неестественно, пожалуй.

      Его общество ей приятно, но ведь она не может сказать, что знакомство с ним перевернуло ее жизнь?