В плену иллюзий. Сергей Бусахин

угостил всю научную группу местным фруктовым мороженым, которое, надо признаться, я не оценил, избалованный нашим отечественным мороженым, превосходившим его по всем вкусовым показателям.

      Три дня стоянки в порту Момбасы пролетели быстро. Я всё же умудрился в последний день, на оставшиеся пятнадцать шиллингов, купить, вырезанные из пальмового дерева, маленькую скульптурку изящной антилопы импала и страшную ритуальную маску. Оба изделия были покрашены чёрной краской, чтобы таким немудрёным способом придать им вид чёрного дерева и, соответственно, ввести в заблуждение наивного туриста-покупателя. Продавец думал, что надул меня, и поэтому радовался, как ребёнок. Я же выбирал не изделия из чёрного дерева, а, как начинающий художник, наиболее мастерски исполненные произведения местного искусства. Чёрное дерево очень твёрдое, и обрабатывать его не так просто и под силу только настоящему мастеру. Здесь же все изделия из него выглядели грубыми и неказистыми поделками, так что, кто кого надул в данной ситуации, неизвестно! Но мы остались оба довольные, и это – самое главное.

8 июня

      Утром, сразу же после завтрака, загрохотала якорная цепь, возвестившая о завершении нашей стоянки в порту Момбасы. Научно-поисковое судно «Академик Лучников» взяло курс на залив Формоза, где мы наконец-то приступим к работе: первые три дня, руководствуясь программой ФАО, отводилось на эхолотную съёмку, чтобы определить скопления промысловых рыб, и только потом, вернувшись туда, где их обнаружили, начать траления. Это совершенно не устраивало начальника рейса доктора Шубина. Он всячески пытался втолковать представителю ФАО, доктору Баркетту, что такой механический подход – с биологической точки зрения – неприемлем и поэтому надо менять программу. Рыба не станет дожидаться нас, а будет постоянно мигрировать в поисках пищи. Таким образом, обнаружив скопление рыб, необходимо сразу же опускать трал, иначе, вернувшись назад через три дня, рискуем вообще ничего не найти и только зря потратим время и топливо. Доктор Баркетт внимательно слушал возражения начальника рейса, раскуривал трубку и отвечал отказом, аргументируя его необходимостью точного выполнения программы ФАО.

      Доктор Баркетт, оказывается, как и немец-переводчик, с которым я летел в самолёте, тоже являлся потомком русских эмигрантов, которые, спасаясь от большевиков, в семнадцатом году двадцатого века перебрались в Англию, где и осели навсегда. Он небольшого роста, кряжистый блондин, из обгорающих на солнце, среднего возраста, но уже с совершенно седой бородой, постоянно курит трубку, набитую английским табаком «Three Nuns», что переводится как «Три монашки». Это было написано крупными буквами на крышке металлической коробочки, из которой он доставал табак, имевший довольно странный запах, и, пуская дым, распространял его по всему судну. Этот странный запах, видимо, нервировал Шубина, и он, судорожно закурив «беломорину», вскоре замолкал и уходил прочь, оставляя в одиночестве доктора Баркетта,