Яблоки не падают никогда. Лиана Мориарти

с пляжа, хотя отсюда до побережья было не меньше сорока минут езды. – Может, он сорвался. Может, он наконец сорвался.

      – Прекратите, вы оба! – потребовала вторая женщина, в которой официантка опознала постоянную посетительницу: самый большой, самый горячий кофе с соевым молоком.

      Ее звали Бруки. Бруки – с «и» на конце. Они писали имена клиентов на крышечках стаканов, и однажды эта женщина заметила застенчивым, но твердым тоном, как будто не могла удержаться, что на конце ее имени нужно ставить «и». Она была вежливой, но неразговорчивой и обычно немного на взводе, как будто уже знала, что день у нее не задался. Она расплачивалась пятидолларовыми банкнотами и всегда оставляла монету в пятьдесят центов в кружке для чаевых. Каждый день на ней были темно-синяя рубашка поло, шорты и кроссовки с носками. Сегодня она оделась как для выходного дня – в юбку и топ, но все равно была похожа на военнослужащую в увольнении или на учительницу физкультуры, которая не купится на твои отговорки, мол, у меня живот скрутило.

      – Отец никогда не поднял бы руку на маму, – сказала она своей сестре. – Никогда!

      – О боже мой, конечно нет! Я пошутила! – Девушка с голубыми волосами всплеснула руками.

      Официантка приметила морщины у нее вокруг глаз и у рта и поняла, что эта женщина вовсе не юная, просто одевается по-молодежному. Дама средних лет в маскировочном костюме. Издалека ей можно дать лет двадцать, а вблизи – все сорок. Вот так фокус.

      – У мамы и папы был по-настоящему крепкий брак, – сказала Бруки с «и».

      Что-то в ее голосе – какая-то обиженно-почтительная интонация натолкнула официантку на мысль: несмотря на строгость в одежде, она, вероятно, самая младшая из всех.

      Хорошо одетый брат вопросительно взглянул на нее:

      – Мы росли в одном доме?

      – Я не знаю. А мы росли? Потому что я никогда не видела никаких признаков насилия… то есть… Господи!

      – Ну я тоже этого не предполагаю. Я только говорю, что другие люди могут предположить.

      Женщина с голубыми волосами подняла глаза и заметила официантку.

      – О, простите! Мы все еще не определились! – Она взяла в руки заламинированное меню.

      – Ничего, – ответила официантка, ей хотелось услышать побольше.

      – Хотя мы все немного рассеянны. Наша мать пропала.

      – Да что вы! Это… так тревожит вас? – Официантка не могла толком сообразить, как ей реагировать.

      Они не выглядели очень уж сильно встревоженными. Все эти люди с виду гораздо старше ее, значит их мать совсем пожилая дама? Старушка? Как могла пропасть старушка? Деменция?

      Бруки с «и» поморщилась и сказала сестре:

      – Не болтай об этом.

      – Извините. Наша мать, вероятно, пропала, – исправилась голубовласка. – Мы временно потеряли свою мать.

      – Вам нужно произвести обратный отсчет, – с улыбкой предложила официантка. – Где вы видели ее в последний раз?

      Последовала неловкая пауза. Все четверо взглянули на нее одинаковыми влажными карими глазами, очень серьезно. У всех были такие густые ресницы,