Личное дело. Мэри Х.К. Чой

четыре из которых были неоплачиваемыми, и мне пришлось обскакать трех других кандидаток, чтобы после семи месяцев фриланса получить постоянное место. Я люблю свою работу. Но не настолько, чтобы задержаться там дольше, чем на два года, если за это время не получу повышение и жирненькую прибавку.

      Она делает паузу, снова берет в руки смартфон и улыбается.

      – Ты поймешь это, когда будешь готов, – говорит Алиса таким елейным тоном. Кажется, что она поцелует меня в лоб и шлепнет по заднице, выпроваживая за дверь.

      – Мне пора, – говорю я ей.

      Выйдя на улицу, я внимательно осматриваю квартал. Холодно, но ярко. Все сверкает. Ветер задувает в мой нос крошечные осколки, и они взрываются там фейерверками.

      Худшее место в Нью-Йорке – это, бесспорно, Таймс-сквер. Спросите любого. Но если окажетесь здесь в нужное время, то увидите, как над люками поднимается пар, в точности как в кино, и, хотя здесь нет источающих мудрость саксофонистов в беретах на каждом углу, сам свет уже завораживает. Я пробиваюсь сквозь семейство туристов, каждый из которых тащит на себе катастрофическое количество сумок с покупками, скользя по грязному снегу.

      Полицейское присутствие чувствуется повсюду. Каждый раз, когда я вижу кучки копов в районах этой части города, постоянно думаю: стихийное бедствие. Я посмотрел все кинематографические оды, в которых мой родной город заставляют жрать дерьмо, поэтому, если иду куда-то, где отдает большим экраном, – статуя Свободы, Крайслер-билдинг или Бруклинский мост (всех этих мест мы с друзьями стараемся избегать), – то не могу не думать о приливных волнах из «Акульего торнадо».

      Повсюду серебристые турникеты, крутятся стайки девчонок-подростков, которые напоминают мне запутавшихся в сетях рыб. Они то задирают головы, то опускают, разглядывая обновления в новостях – в поисках любых изменений, – мечутся между своими смартфонами, светодиодными экранами и магазинчиками.

      – Что происходит? – спрашиваю я бангладешского торговца хот-догами, стоящего на своем привычном месте, на углу напротив билетных касс TKTS.

      На окраинах города хот-догами торгуют доминиканцы, но здесь – строго бангладешцы. В отличие от продавцов орехов, риса с халяльной курицей или сока, – те тушат курицу совершенно иным способом. Торговец хот-догами тыкает пальцем вверх. И – да-да, какие уж тут шутки. Там Лианна Смарт. Ее четырнадцатиэтажный подсвеченный портрет.

      – Настал великий день для «Большого яблока», – воркует голос на видео. Можно подумать, кто-то еще так называет Нью-Йорк. – «Лианна Смарт» от Лианны Смарт.

      Она приподнимает руку с фактурным флакончиком, целует его. Это стеклянная бутылочка в форме охотничьего рога, с одной стороны розовая, с другой как бы покрыта инеем.

      – Сегодня, только в магазинах «Сефора».

      Картинка рассыпается черно-белыми брызгами, а когда они снова собираются воедино, на экране появляется изображение девочки в магазине косметики: она со слезами на глазах держит флакон в руках.

      Толпа