Грозы царь – Иван Грозный. Александр Бубенников

не было, чтобы кто-то из бояр и дьяков ему наушничал тайно… Спокойствие было в государстве… Потому и составил со спокойным сердцем старый государь свою духовную в пользу своего сына-младенца… Шуйские были и есть главными опекунами… Непорядки пошли, когда властительница Елена, правящая именем сына-государя, приблизила к себе конюшего Овчину… А сейчас непорядки с фаворитом государя Воронцовым… Жить многим боярам очертело при таких порядках, когда простой думский советник козыряет на каждом шагу, по делу и без дела именем своего якобы близкого друга, государя юного Ивана…

      – Неправда… – прокричал, вскочив с места, белый, как полотно, Федор Воронцов. – Это ложь, государь… Не верь им…

      – Может, и поклянешься, что не козыряешь именем друга-государя Ивана?.. – спросил в полной тишине князь Иван Шуйский.

      – Если надо, и поклянусь…

      – Так в чем же дело – клянись… – подзуживал с тихой иезуитской улыбочкой князь Федор Скопин-Шуйский. – Посмотрит государь Иван – каков его друг клятвопреступник…

      И тут молодому боярину, как вожжой ударили под хвост; он смерил грозным, не предвещающим ничего хорошего взглядом всех троих Шуйских и сказал не менее язвительным тоном:

      – Чего оспаривать обвинения, которые даже не прозвучали из уст обличителей?.. Неужто надо клясться в том, что я осмелился вслух произносить имя государя?.. Вот и князь Андрей, и другие бояре Шуйские произносят его имя… Все произносят, не реже меня…

      Среди бояр прошла первая волна ропота, нестройный хор голосов бросал слова новых обвинений Федора:

      – …Да, он просто издевается над нами…

      – …Да, он нагличает, не уважает старших бояр…

      – …Чего ждать от этого смазливого выскочки…

      – …Бояре, да ведь он нас оскорбил…

      – …Выскочка нас презирает…

      – …Думает, раз фаворит государев, все с рук сойдет…

      – …Только не сойдет тебе, оскорбление, друг ситный…

      – …В таком щепетильном деле, брат, ни государь, ни митрополит тебе не защитники…

      Андрей Шуйский поднял руку и начал при всем народе честить Федора Воронцова – почем зря… Думские бояре слушали его тревожно, с замиранием сердца, разинув рты… Но еще тревожней, мутнее и жутче становилось на сердце у Ивана: вот так из ничего создается поклеп на друга… «А дальше – больше… От фаворита, козыряющего именем моим, потянется страшная унизительная цепочка, мол, на власть замахнулся фаворит… Знаем таких, пример конюшего Овчины у всех перед глазами… Власть зыбка… Нет уже власти… И время самое подходящее – пошатнуть, расшатать вековечную твердыню престола московского, пользуясь малолетством государя… Что же делать?..» – судорожно думал Иван, озираясь по сторонам.

      Только кто-то пугливо отворачивался, кто-то наоборот нагло улыбался – не было ни одной пары глаз, в которых светилось бы сочувствие… «Может, только бояре Морозовы меня поддержат с владыкой Макарием? – мелькало в мыслях