Непросто Мария, или Огонь любви, волна надежды. Юлия Славачевская

другие сущности…

      – Не понимаю, – растерянно созналась Лёна.

      – Знаешь, почему огненные – палачи? – криво улыбнулась я, не встречаясь с ней взглядом. Огорошила сотрудницу: – Потому что своих убийц мы носим в себе!

      Я протянула ладонь, и на ней затанцевало три небольших огонька.

      Лёна заинтересованно придвинулась, разглядывая жмущиеся к ладони струйки пламени. Знали бы парни тогда, чем их «подвиги» кончатся, месяц бы из дому не выходили! Год! К женщине на километр не подошли. Как монахи, целибат бы приняли!

      – Вот они, – произнесла я. – Люди, принявшие на себя роль вершителей судеб. Рамон тогда сказал: «Они так хотели быть в тебе, что останутся там навечно!»

      – Какой ужас, – прошептала Лёна, не в силах оторвать взгляда от огоньков.

      Я аккуратно отстранилась.

      – Именно они убивают, не я! – Продолжила: – Моя задача только удостовериться в правильности решения, выпустить их наружу и подпитать силой.

      – Как ты живешь с этим? – Подруга никак не могла оправиться от шока.

      – О, я живу с гораздо худшим! – горько рассмеялась я, впитывая обратно огненные сущности. – С гораздо более страшным…

      Помолчала минуту, собралась с силами и начала:

      – Когда я оказалась у Рамона, он предложил мне выбор – стать его личной игрушкой во всех смыслах или… палачом. Ни то ни другое меня не прельщало, как ты понимаешь…

      – Игрушкой?!! В наше-то время? – выпалила Лёна. Недоуменно: – Это как?..

      – Домашняя собачка, кошечка; рабыня в кандалах и ошейнике; грязь под ногами, – кивнула я. – Всегда доступная, послушная и безотказная. Охотно принимающая любое наказание хозяина… а у того фантазия о-очень бо-огатая… – Добавила: – Я видела его потайную комнату. Потом.

      – Не может быть, – осевшим голосом сказала подруга, прикладывая руку к груди. – Какая… мерзость…

      – Да, – тряхнула я локонами, выбившимися из косы. – Рамон поначалу не торопил. Он очень красиво ухаживал, показывая выгоды и прелести моего будущего положения… Но в какой-то момент… все изменилось. Он влюбился, если это темное чувство так можно называть. Скорей всего, то была болезненная зависимость, яростная слепая страсть к обладанию недоступной женщиной, ее телом, а главное – душой…

      Я сунула руки в огонь, подпитывая силы.

      – Если не хочешь, не рассказывай, – предложила Лёна, оттягивая воротник платья.

      – Раз уж начала… – криво ухмыльнулась я, подавляя щемящую боль в сердце. Эти воспоминания мне не забыть никогда. До самого смертного часа. – Ты просто должна понять – почему я никогда не пойду к Эйдену. Потому что для сотворенной невозможно пойти против своего создателя. Непростительно. Немыслимо.

      Подруга судорожно вздохнула и опустила стиснутые руки на колени. Воздушные могли ощущать эманации чужих чувств как свои. А здесь и сейчас было много, много боли…

      – Я не смогла, – призналась я. – Не смогла найти в себе