Египетский манускрипт. Борис Батыршин

люди шагали по брусчатке, и Ольга машинально подумала – а много в Москве осталось таких вот улиц, вымощенных тесаным камнем? Там, откуда они вернулись несколько часов назад, других вообще не было…

      После расставания с Никоновым заговорщики расстались – Никонов, бросив на прощанье влюбленный взгляд на девушку, скрылся в портале, Роман отправился домой, а Геннадий и Ольга решили прогуляться по центру. Следовало привести в порядок мысли да и расставить наконец точки над всеми возможными «i».

      Когда Геннадий, на ходу импровизируя, предложил разыграть перед Николкой романтическую историю о любви и неизбежном расставании Ольги и Никонова – девушка поначалу возмутилась. С одной стороны, ей по-настоящему нравился молодой офицер, а с другой – она была чисто по-женски возмущена тем, с какой легкостью ее бывший (теперь уже бывший, никаких сомнений!) поклонник отказался от нее ради хитроумной да и, чего скрывать, подлой интриги. То, что она сама и раньше всерьез задумывалась о том, чтобы сменить Геннадия на Никонова, никакой роли, разумеется, не играло.

      Так что Ольга шла по улице, раздираемая негодованием на своего недавнего поклонника, – причем чувство это удивительным образом уживалось с ликованием по поводу того, что планы ее в отношении красивого морского офицера, похоже, начинают сбываться. Имелось и некоторое недовольство собой – уж очень сомнительной с точки зрения этики выглядела их затея. Ведь буквально за минуту до того как Геннадий озвучил коварный замысел, Ольга всерьез думала о том, чтобы прямо попросить у Николки одну из бусинок, – чтобы им с лейтенантом не потерять друг друга за непроницаемой завесой времени. Может, так и следовало сделать? Мальчик наверняка не отказал бы. И не было бы тогда мерзкого чувства совершенной подлости. А с Геннадием… как-то бы утряслось. В конце концов, он тоже мог бы иногда пользоваться порталом в прошлое, раз уж ему так неймется.

      Но – не сложилось. В который уже раз она поддалась словам Геннадия, его напору и неотразимой логике. Ей и раньше случалось задумываться – как магнетически этот невзрачный в общем-то молодой человек действовал на собеседников. Ольга не слишком увлекалась историей, в школе имела по этому предмету твердую тройку, а о девятнадцатом веке судила в основном по романтическим телесериалам и «Анне Карениной», прочитанной еще в глубокой юности. Но Гена сумел увлечь девушку – страстный взгляд, яркая речь, непоколебимая уверенность в том, что они, группа единомышленников, смогут повернуть ход истории, переписать события, начавшиеся с провала заговора первоматровцев, с неудавшегося убийства Александра Третьего… А они, вооруженные революционной теорией двадцать первого века, всеми его техническими достижениями конечно же смогут заново, по своим чертежам, построить партию социалистов-революционеров. И Геннадий сделает то, что не удалось ни Чернову, ни Гершуни, ни Савинкову[19] – никому. И он – именно он, ну и, конечно, его

19

Виктор Чернов – политический деятель, мыслитель и революционер, один из основателей партии социалистов-революционеров и ее ведущий теоретик. Григорий Гершуни – террорист, один из основателей «боевой организации» партии эсеров. Борис Савинков – революционер, террорист – один из лидеров партии эсеров, руководитель боевой организации.