Здравствуйте, я ваша мама!. Полина Нема

этого мира.

      – Нет, мне психика ребенка важнее.

      Я прижала к себе Колю, уловившего, что творится нечто плохое – я чувствовала его напряжение.

      – Мне плевать, что думаете вы. Есть установленные правила, которые следует соблюдать, – продолжил мужчина спокойным голосом, но таким, что можно гвозди забивать. – Спрятаться за юбку женщины всегда можно успеть. Я заеду сегодня к вам домой ближе к вечеру. Есть моменты, которые нам необходимо обсудить.

      Я прищурилась.

      – Давайте не будем ругаться. Вы оба сегодня хороните родного вам человека. – В моих глазах данный индивид уже упал – высокомерный слишком. – Примите мои соболезнования.

      – Я заеду домой ближе к вечеру, – повторил мужчина. – Нам есть что обсудить.

      Вот и познакомились с родственником. Я легонько кивнула, будто аристократка, и развернула ребенка к выходу. Хочешь оскорбить кого-то – оскорби его вежливостью. Она многих бесит похлеще хамства. Обернулась и увидела его, опиравшегося на трость и шедшего в сторону пламени. А ведь его не было в той толпе. Тогда кто ж на меня так смотрел, что я вздрогнула?

      ***

      Мы подошли к нашей карете с единорогами. Те стояли, ржали и топали копытами.

      – Им не нравятся кладбища. Они чувствуют смерть и горе, – трагически заметил Густав, поглядывая на единорогов. – И трава тут невкусная.

      Я глянула на кладбищенскую поросль, которая в тон настроению была серой, а местами и черной. Да, будь я конем, тоже бы не жевала такую.

      – А пегасы?

      – Кто? – недоуменно уставился Густав.

      – Единороги без рога, но с крыльями, – объяснила, как смогла.

      – Нет, таких нет, – отмахнулся он. – У нас драконы, фениксы летают и иногда люди, правда, только с обрыва.

      Вскоре показался Юстас, а позади него другие люди. Или нелюди.

      – Мы бы хотели выразить соболезнования юному Николаю, – сказал высокий и худой мужчина. На гладковыбритом, слегка вытянутом лице светились янтарные глаза, и создавалось ощущение, что они вот-вот зажгутся. На его черном пиджаке висел значок с огненной птицей. И нет. Не было в его взгляде того мороза, что я испытала на кладбище.

      – Благодарю, – ответила, а ребенок вновь спрятался за моей спиной. – Николай, что надо сказать?

      Что ж он всех так боится?

      – Спасибо, – пропищал мальчик.

      – Меня зовут Фейтон Айкоз. Если у вас возникнут финансовые трудности, вы всегда можете обратиться к нам в банк «Возрождение», – он протянул мне маленький свиток, перевязанный узкой атласной ленточкой. – Мы поможем в любое время и любой суммой. Думаю, в скором времени вам это пригодится.

      Он легонько улыбнулся. А вот Юстас аж выдохнул, когда Фейтон отошел от нас.

      Мы втроем сели в карету, причем секретарь так спешил, будто за ним гнались зомби. Я бы не удивилась, если бы тут и нежить существовала.

      – Юстас, а насколько у нас все плохо? – спросила, читая свиток. Обычная визитка – вклады, кредиты, семейное ведение финансов…

      – Отец Николая