Здравствуйте, я ваша мама!. Полина Нема

Мне стало не по себе, по телу пошел озноб, но быстро пропал. Оглянулась – людей много, большинство стояли с опущенными головами. Только сейчас заметила, что пришедшие собрались по группам. У одних на одежде виднелись значки темно-зеленых драконов, у других – огненные птицы, а у третьих – единороги. Интересно.

      Коля не отпустил мою руку, но и не сжимал уже так навязчиво. Его взгляд так и был устремлен на отца, мальчик еле сдерживал слезы. В какой-то момент я почувствовала его легкую дрожь. Ему было страшно и одиноко. Сейчас он один против всего мира с женщиной, заменившей маму, с которой вообще непонятно что случилось. Не буду судить того, кого не знаю. Я сжала Колину руку. Мы оба потеряли нечто дорогое. Он – отца, я – любовь. Хотелось верить, что Коле я сейчас нужна больше, чем своему жениху.

      Сережа мог бы сказать, что хотел детей. Я бы пересмотрела взгляды на это. Мы могли бы это пережить. Подумаешь, какая-то Жанночка беременна! Мы с Сережкой любим друг друга… О чем я думаю?! Измена – конец отношений, какие бы они ни были! Но прошлое нельзя отпустить за пять минут. Дерево с корнем тоже не вырвать одним махом. Я смахнула слезы, проступившие на глазах. Со стороны это могло выглядеть, будто я оплакиваю любимого. Где-то так и есть.

      Так, все. Соберись, Каролина. С Сережей – все.

      Я вновь посмотрела на собравшихся, но, судя по их лицам, никто не горевал о кончине Колиного папы. Происходившее больше походило на дань вежливости. Они пришли сюда, потому что знали усопшего и скинулись на поминки.

      И вновь я ощутила холодный взгляд. Да что ж такое?!

      На кладбище царила тишина. Трое крепких мужчин подняли гроб и вложили его в саркофаг. Николай уткнулся в мой живот, а его плечи затряслись от плача.

      – Ты хочешь уйти? – прошептала ему на ухо, немного склонившись. Вот теперь на меня все посмотрели, как на врага народа. А я что сделаю? У меня ребенок нервничает! Коля кивнул, не отпуская мою юбку. – Ну, тогда пошли. – Юстас аккуратно сжал мой локоть, качая головой, мол, нельзя уходить. Я нахмурилась. – Мы уходим, – прошептала ему.

      Его глаза молили остаться, а плачущий ребенок решительно тянул меня к выходу. У детей вообще нельзя идти на поводу, но сегодня я с ним была солидарна.

      Юстас шепнул мне на ухо:

      – Нельзя уходить. Николай должен остаться до конца.

      – Я понимаю, но посмотрите на него. Отца уже не вернуть. Если он не увидит, как его тело прячут в землю, ничего не случится.

      Надеюсь, меня никто не слышал. По спине прошел холодок. Мне здесь не нравилось, как кошке, которая чувствует привидения.

      – Хорошо. Идите, но дождитесь меня на выходе, – Юстас замешкался, но все-таки кивнул, отпуская меня и Колю.

      Мы быстрым шагом отдалялись от саркофага, не оборачиваясь, будто мы два героя эпичного боевика. Только нам обоим надо было бы сопли подтереть. У самого выхода услышали низкий голос с легкой хрипотцой:

      – Наследнику необходимо остаться до конца церемонии.

      Измена мужа, о которой я знала всего один день, крепко развила во мне нелюбовь ко всем мужчинам. Изменил один, а отдуваться