Весна и нет войны. Анна Анатольевна Андронова

к тебе влюбленно…

      Надо было двигаться к окраине села, откуда велся минометный огонь.

      Внезапно сзади, совсем рядом, раздался взрыв, и Олег почувствовал, как летит вперед. Уши будто заложило ватой, голова загудела. Выстрелы как будто стихли. Неужели бой кончился? Но почему тогда он видит яркие вспышки, и все куда-то бегут?

      Манит все тебя остаться

      Каждый взгляд и каждый звук…

      Слух постепенно возвращался, и Олег стал уже различать выстрелы и крики. Вместе со всеми он машинально куда-то бежал; потом, когда застрочил ДШК, плюхнулся на замороженный навоз на чьем-то скотном дворе.

      Но ты едешь, забывая,

      Смыслом жизни окрыляя…

      ДШК за несколько минут сравнял забор рядом с землей…

      Потом было отступление, стоны раненых, густая завеса дымовых шашек.

      – Ничего, могло быть и хуже,– утешал кто-то кого-то. – Сейчас передохнем и наподдадим как следует!

      Неужели никогда я

      Не увижу тебя вновь?

      Только теперь Олег почувствовал, что воротник рубашки сзади как будто мокрый и липкий. Он провел рукой по затылку. Так и есть- рука наткнулась на холодный стальной осколок, торчавший прямо из кости.

      Не оставь меня,

      Тебя я умоляю

      Вернись в Сорренто,

      Любовь моя!

      ***

      Видишь, море как живое

      Серебрится под Луною.

      Льнет к ногам твоим волною,

      Словно хочет удержать.

      Кира стояла на мраморной открытой террасе. Ярко светило солнце; уступами спускался от террасы к морю цветущий сад. Пышно зеленели платаны, пальмы, оливы, фисташки, мандариновые деревья; яркими пятнами выделялись цветочные клумбы с гладиолусами, азалиями, клематисами и другими причудливыми растениями, названий которых Кира не знала.

      За террасой возвышался небольшой белый домик с плоской крышей.

      И сады листовой зелёной

      Тянутся к тебе влюбленно.

      Молят все тебя остаться

      Каждый взгляд и каждый звук.

      На террасе Кира была не одна.

      Здесь стояли плетеные коричневые столы, стулья, кресла; тут же, кто сидя, кто стоя, расположились несколько мужчин, женщин и мальчик лет пяти, одетый в матросский костюмчик.

      Кира, как и две другие женщины, была одета в светлое длинное развевающееся платье, вроде тех, что носили барышни в начале века, а теперь только актрисы в спектаклях про ту жизнь.

      Кира тщетно пыталась понять, кто эти женщины. Она не могла избавиться от ощущения, что, хотя она никогда их и не видела, все же между всеми ними существует какая-то невидимая связь.

      Одной из женщин было лет двадцать пять. Из-под широкополой соломенной шляпы выглядывали аккуратно собранные в пучок вьющиеся каштановые волосы. Личико, правда, выглядело несколько простецки: широкие скулы, нос картошкой; но выразительные карие глаза и красиво очерченные пухлые губки компенсировали этот недостаток.

      Судя по тому, как льнул к девушке мальчик в матроске, это была его мать.

      Вторая девушка была чуть моложе и гораздо красивее. У нее тоже были длинные