Времена. Феликс Фельдман

первая закладка камней встретила одобрение родственников погибших, он решил расширить проект и его продолжить.

      – Я бы тоже одобрила этот проект, – заметила Лидия. Но ведь кроме цыган есть… Она несколько замялась.

      – Вот-вот, – подхватил Никлас, – вы хотели сказать Холокост. Я ведь вижу, – он покосился на Кристину, – у вас русые волосы, но глаза… Этот восхитительный разрез ваших восточных глаз…

      – Эй ты, уймись! – Мишель толкнула его в бок. – Восхитительный разрез… Поэт!

      Она встала, демонстративно надув губы, и пошла к стойке за следующим куском торта. Лидхен с Кристиной переглянулись, сдерживая улыбки.

      – Очень любит сладкое, – заметив это, сказал, как бы оправдываясь за подружку, Никлас.

      – Вы думаете, что я еврейка? – усмехнулась Лидия после наступившей паузы. Согласно еврейскому религиозному закону да. Моя мама еврейка: Евгения Соломоновна Фишман, родом из Украины. Она хорошая пианистка и даёт сольные концерты. А вообще-то у неё частная музыкальная школа. Но мой папа, Пауль Эрдман, немец. Он инженер. Его родители родом из Тюрингии, но он родился в Бюккебурге. Знаете такой город?

      – Разумеется, Лидия, – ответил Никлас, – Нижняя Саксония, округ Шаумбург. Он сдвинул свой стул немного вправо, уступая проход вернувшейся Мишели.

      – Гунтер как-то прочитал изречение из Талмуда, – продолжил он, когда Мишель уселась. – В нём говорилось: «Человек забыт лишь тогда, когда забыто его имя». Но это произошло после того, как в 1990 году он разработал проект «Следы воспоминаний» в память о депортации нацистами более тысячи цыган в 1940 году, о чём я уже упоминал.

      – Расскажи, Ники, почему Демниг называет своё искусство камнями преткновения, – вмешалась Мишель, втыкая вилочку в торт.

      – А вы знаете, он и сам не помнит, когда ему в голову пришло это название, – ответил Никлас. – Может быть, тогда – был такой эпизод, когда один журналист выразил сомнение, наблюдая за работой Гунтера. Журналист сказал, что люди, споткнувшись о камень, могут упасть. И представьте себе не взрослый человек, а мальчик, школьник, который стоял рядом, ответил: «Вы не падаете физически, вы спотыкаетесь головой и сердцем».

      – Взрослые… Есть разные… Кроме того у нас хватает и правых экстремистов, которым эта правда будет колоть глаза, – включилась в разговор Кристина. – Впрочем, я понимаю наших обывателей. Им стыдно за прошлое, может быть даже за своё косвенное участие тем, кто постарше…

      – Например, молчанием или замалчиванием, – подхватила Мишель, отхлёбывая из стакана. – Тьфу, стыдно. А может быть, совсем и не косвенное участие.

      – Вовлечённость в проект Демнига уже само по себе отделяет нынешнее поколение от тех людей, – сказал Давид, высокий юноша с курчавой головой чёрных волос и впалой грудью. – Это, конечно, не всё возможное для водораздела взглядов, но неплохое начало, по крайней мере, для молодёжи.

      – Это и есть наша задача! – вдохновился Никлас. – Мы в состоянии противостоять правым. Я не