Семейный cекрет Горюновых. Екатерина Николаевна Широкова

близко. Оттолкнула его и забежала за стол, словно это преграда могла хоть как-то защитить меня, и чуть не вырвала кусок столешницы, когда ухватилась за его край.

      Дима чуть сдвинулся вправо, чтобы зажать меня между столом и холодильником, но застонал и опустил голову, рассматривая что-то прямо под ногами. Рефлекторно я тоже опустила взгляд и с изумлением разглядела мелкие крупинки соли, накануне рассыпанные отцом. На маму это не похоже – оставить бардак на ночь, но соли было не так уж и много, она могла и не заметить кристаллы, искрившиеся теперь в лунных лучах.

      И сейчас Дима пытался поднять ногу, чтобы шагнуть ко мне, и не мог.

      Повинуясь скорее животным инстинктам, чем остаткам разума, я почти нырнула через стол, сцапала солонку и щедро плеснула её содержимым в гостя. Он зашипел, вернее, даже не так – он издал такие чудовищные звуки, что на секунду мне показалось, что на нашей кухне содрогнулся и теперь извергается вулкан размером с человека.

      А потом за моей спиной хлопнула фрамуга и одновременно темнота сгустилась, впитывая и стирая мужской силуэт.

      И вот тогда я отчаянно, безудержно закричала.

      Меня разбудила тряска – сразу оба ошалевших родителя немилосердно трясли за плечи, не отрывая безумных глаз.

      – Полина, что с тобой? Ты так кричала! Что-то болит?! Где болит?! Что случилось? – они засыпали меня обрывками вопросов, колоколом звучавших в их головах, а я спросонья никак не могла скинуть муть, залившую меня сверху донизу, и только стучала зубами, безмолвно таращась на них.

      Наконец папа принял решение – рванул к телефону, явно намереваясь вызвать врача или что-то ещё, такое же неуместное, и эта перспектива вернула способность соображать. Я громко сглотнула и умоляюще выдавила:

      – Папа, не надо! Мне просто приснился сон. Кошмар, – добавила я, потому что они не поверили в то, что я говорю правду. Видимо, орала я чересчур убедительно для простого или даже для очень плохого сна.

      Пришлось битый час уговаривать их перестать украдкой гладить мои волосы и смотреть, как я пытаюсь заснуть, но когда они покинули комнату и вроде бы утихли у себя в спальне, я на цыпочках пробралась на кухню и воровато схватила килограммовый пакет с солью, крепко прижала к себе и шмыгнула обратно, пока не застукали.

      Врешь, не обманешь! Может быть, ты мне и приснился, Дима Горюнов, но то, что ты боишься соли, даёт мне определённую власть в нашей ситуации, не правда ли? С этой мыслью я и уснула, обнимая заветную картонную коробку.

      С утра всё было уже не так радужно, но не насколько плохо, как предвидела. Позавтракала, пытаясь безмятежно улыбаться в ответ на встревоженные взгляды, которые всё ещё бросали оба родителя. Клянусь, у них даже был порыв проводить до школы, но я избежала позорища, чмокнув их обоих и чуть не кубарем слетев по лестнице вниз, радуясь свежему воздуху и солнцу, встретившему за дверью подъезда.

      На улице всё превратилось в глупость, о которой вполне можно и забыть, и я бодро направилась на учёбу.

      Приподнятое