Саги зала щитов. Кюна волчица. Арсений Михайловичь Зензин

девочку, Хортдоттир,чьё сердце, не смотря на кровавую далеко идущую славу, всегда лежало к детям, дала себе зарок приглядеть за ней да найти подходящего Скальда, дабы обучил, ведь Бёргдис, лишенная возможности видеть, знала великое множества саг и сказаний, иной раз дивя своими рассказами даже древних мудрёных зимами стариков.

       Лес расступился и Сольвейг оказалась на небольшой хорошо вычищенной поляне с косонькой избушкой по центру, сложенной из массивных бревен под укрытой толстой шапкой снега широкой крышей. Ни сараев, ни хлевов, обычных атрибутов хозяйства. Лишь большие сани Адульва и крохотный домик, у коего на небольшой лавке под редким на севере окном сидела помощница смерти и Бердис, а у их ног, слегка обернув косматую морду в сторону гостьи, лежал огромный чёрный волк с белым рукотворным узором на боку.

      – А,Хортдоттир, то-то я думаю, мой друг разнервничался, а он просто псину учуял, – улыбнулась чуть синеватыми губами покойницы жрица Хель, прожигая кровавую кройщицу белёсыми, лишенными радужной оболочки, глазами с крохотными точками зрачков, так сильно контрастирующими с серебряным руническим обручем, непроглядно чёрного камня по центру, схватившим на челе длинные белые аки снег волосы, обрамляющие бледный лик чуть худоватого, но красивого лица.

       Множество раз при взгляде в эти жуткие белёсые очи, кровавая кройщица поминала слова старой знахарки Сегурдры. «Невместно мёртвым глядеть на живых, как и живущим, заглядывать за грань царства Хель. Один всеотец и тот отдал глаз за это право, а что отдают простые смертные? Страшен такой дар, ведь от него мертвеют не только глаза, но и душа смотрящего», -говаривала мудрая бабка, наставляя лекарским умениям совсем ещё молодую девчурку- дочку славного Хорта. Жаль, сгинула на славный Асов день, страшной смертью сгинула.

       От такого приветствия Бергдис аж ойкнула, а Сольвейг, скрежетнув зубами, насилу удержала взгляд помощницы смерти, угрожающе оглядев эту странную женщину в скроенной из волчьих шкур одежде с плетённым усеянным кошелями да мешочками поясе. Дева, на вид не разменявшая и тридцати зим, годилась дочери Хорта в прабабки, а при взгляде на неё до этого неукротимый дух зверя внутри воительницы сжимался, словно щенок пред медведем, что несколько покоробило Сольвейг, изрядно подточив уверенность.

      – Где Адульв? У меня к нему разговор, – сведя хмуро брови, но пропустив издёвку мимо ушей, Сольвейг сразу перешла к делу.

      – Силки проверяет, скоро вернется. А ты присаживайся, дай ногам отдыху. Бёргдис, – обратилась помощница смерти к своей маленькой собеседнице. – Не хочешь покататься на моём пушистом друге?

      – А я не упаду? – нерешительно замялась девочка. Задавшись вопросом ровно, как и Сольвейг, глянувшая на здоровенную животину по грудь взрослому человеку, что, поднявшись, будто услышав слова хозяйки, подошла к ребёнку, повернувшись кудлатым боком.

      – Нет, он проследит, только держись крепче за холку. Тебе понравиться,  – взяв под подмышки