Хозяйка «Волшебной флейты». Анна Эристова

Кленовская, я могу выпустить вас и прекратить всякие следственные действия за одну маленькую услугу…

      Он придвинулся ближе, грубо нарушая моё личное пространство. Я хотела бы отодвинуться, но справа была решётка, слева Авдотья, а сзади шконка. Поэтому я вскинула лицо, отстраняясь, и ответила:

      – Хотелось бы знать, какую услугу вы от меня хотите.

      – О, сущий пустяк, госпожа Кленовская! Встретимся через час в номерах, и дело решённое.

      Я только глаза распахнула, не веря своим ушам. Потом переспросила:

      – Что?

      – Да-да, моя прекрасная мадам, в номерах! Вы не останетесь обиженной, госпожа Кленовская…

      И он придвинулся ещё ближе, совсем близко.

      Я медленно стащила перчатку, отложила её на шконку.

      Пощёчина прилетела ему в лицо, когда Трубин не ожидал. Отшатнулся. А я, выудив откуда-то из глубин памяти все просмотренные мною сериалы и прочитанные книги, крикнула:

      – Подите прочь, сударь!

      – Ах ты дрянь! – прошипел Трубин.

      – Что здесь происходит?

      Я выдохнула и оттолкнула Трубина подальше, чтобы рассмотреть подошедшего господина с тростью. Он оказался довольно молодым и симпатичным, с правильными чертами лица и небольшой бородкой, с пронзительными карими глазами. Пальто, котелок… Не начальство ли?

      – Прошу прощения, эта профурсетка меня ударила, господин Городищев! – пожаловался Трубин. Городищев оглядел меня, Авдотью, которая тихо плакала в уголке шконки, Трубина. Сказал:

      – Афанасий Николаевич, займитесь текущими делами. Я сам допрошу госпожу… э-э-э.

      – Кленовскую, – сказала я с достоинством, потирая ладонь.

      – Прошу вас, госпожа Кленовская, пройдёмте в кабинет, а вы, Трубин, распорядитесь подать нам чаю.

      С трудом удерживаясь от того, чтобы показать скукожившемуся Трубину язык, я с достоинством вышла из камеры и попросила Городищева:

      – И Авдотью с нами возьмите, она ни в чём не провинилась, бедная.

      – Разумеется, – ответил Городищев скупо.

      Какой милый! Даже не милый, это определение для любого мужика без склонности к агрессии. А Городищев такой… Сдержанный. Вежливый. Идеальный. Ах какой мужчина!

      Идеальный мужчина провёл нас до кабинета, пропустил внутрь, открыв дверь, и сказал:

      – Прошу, садитесь. Позвольте представиться: надворный советник Платон Андреевич Городищев, дознаватель Михайловской полиции.

      Я каким-то внутренним чувством самосохранения ощутила, что надо ответить так же. Ответила:

      – Татьяна Ивановна Кленовская, новая хозяйка «Пакотильи».

      – Извольте принять мои искренние поздравления.

      Лицо Городищева ясно разнилось с его словами. Он не рад. Совсем не рад. Я понимаю. Завязала я, Платон Андреич! Но как ему сказать об этом?

      – Я сейчас вам всё объясню. Я уволила управляющего Ксенофонта, который лапал девушек и явно крал. А этот поганец заявил в полицию.

      – Чем же вы объясните, Татьяна Ивановна, что ваша девушка, – он заглянул в бумагу, лежавшую