Выкрикивается лот 49. Томас Пинчон

у них какая-то извращёнка, – сказала одна из девушек.

      – Вы из Лондона? – поинтересовалась другая. – В Лондоне все так делают?

      Лак для волос клубился, как туман, на полу сверкали осколки стекла.

      – Господи помилуй, – подытожил парень с ключом от двери в руке, и Эдипа решила, что это и есть Майлз.

      Затем он принялся увлеченно рассказывать о том, как на прошлой неделе побывал на оргии серфингистов, для которой потребовался пятигаллонный бочонок почечного сала, маленький автомобиль с откидным верхом и дрессированный тюлень.

      – Мы явно проигрываем в сравнении, – сказала Эдипа, которой наконец удалось встать на ноги. – Так что почему бы вам всем не выйти на улицу и не спеть. Без хорошей музыки такие дела идут туго. Спойте нам серенаду.

      – Может, – робко предложил один из «Параноидов», – попозже вы присоединитесь к нам у бассейна?

      – Если нам станет действительно жарко, ребятки, – весело подмигнула им Эдипа.

      Детки гуськом вышли из номера, предварительно понатыкав удлинители во все имеющиеся розетки во второй комнате и вытянув провода в окно.

      Мецгер помог Эдипе встать на ноги.

      – Так как насчет боттичелли на раздевание?

      В другой комнате по телевизору гремела реклама турецких бань «Сераль Хогана», расположенных в центре Сан-Нарцисо, если там вообще имелся центр.

      – Тоже собственность Инверарити, – заметил Мецгер. – Вы не знали?

      – Садист, – заорала Эдипа, – еще раз заикнетесь, и я вам этот ящик на голову надену!

      – Совсем злитесь, да? – улыбнулся он.

      Не совсем.

      – А что здесь, черт побери, не его собственность? – спросила она.

      Мецгер многозначительно посмотрел на нее:

      – Вам лучше знать.

      Если бы она и захотела, то все равно не смогла бы, так как снаружи мощно грянули гитарные аккорды и «Параноиды» запели. Ударник рискованно взгромоздился на трамплин для прыжков в воду, остальных не было видно. Мецгер подошел сзади к Эдипе, намереваясь потискать ее груди, но не сразу обнаружил их под ворохом одежды. Они стояли у окна, слушая пение «Параноидов».

СЕРЕНАДА

      Я лежу на песке и смотрю на луну

      Над одиноким морем.

      Луна манит к себе одинокий прилив,

      Утешая меня только светом своим.

      Луна, неподвижная и безликая,

      Тщетно пляж украшает

      Жалким подобием дня,

      Мешая серость теней с белизной луча.

      Ты тоже лежишь сегодня одна,

      Как и я,

      В одинокой квартирке своей ты одна,

      И поэтому лучше

      Сдержи одинокий свой крик.

      Могу ли прийти я к тебе и луну загасить,

      Вспять прилив повернуть?

      Ночь стала еще темней, и я сбился с пути,

      И в душе моей мрак.

      Нет, я останусь один,

      Пока он не придет за мной,

      Пока не захватит он небо, и песок,