Выкрикивается лот 49. Томас Пинчон

капитализма. Как и мы. А капитализм неизбежно ведет к марксизму, правильно? В основе кошмар тот же, разные только ипостаси.

      – Как и что бы то ни было индустриальное, – рискнул предположить Мецгер.

      – Вот именно, – кивнул Фаллопян.

      – Что случилось с Пингвисом Пекером? – настаивала Эдипа.

      – В конце концов он вышел в отставку. Вопреки своему воспитанию и кодексу чести. Линкольн и царь принудили его. Вот что я имел в виду, говоря о потерях. И он, и большая часть команды осели вблизи Лос-Анджелеса; практически весь остаток жизни он провел, приумножая свое состояние.

      – Как грустно, – сказала Эдипа. – И чем занимался?

      – Спекулировал недвижимостью в Калифорнии, – ответил Фаллопян.

      Эдипа поперхнулась выпивкой, брызнула сверкающими бисерными капельками на добрых десять футов и зашлась хохотом.

      – Ха! – сказал Фаллопян. – В том году была такая засуха, что участки в центре Лос-Анджелеса можно было купить по шестьдесят три цента за штуку.

      У двери раздался мощный рев, и к возникшему на пороге пухлому юноше с почтовой сумкой через плечо хлынула масса тел. «Почта!» – ревела толпа. Это было прямо как в армии. Пухлый паренек со смущенным видом вскарабкался на стойку бара и, выкрикивая имена, принялся бросать в толпу конверты. Фаллопян извинился и присоединился к остальным.

      Мецгер выудил очки и, прищурившись, рассмотрел парня на стойке.

      – У него значок «Йойодина», – сообщил он. – Что ты на это скажешь?

      – Какая-нибудь корпоративная рассылка, – предположила Эдипа.

      – В такое время?

      – Наверно, вечерняя смена.

      Но Мецгер лишь нахмурился. Эдипа пожала плечами.

      – Я скоро, – сказала она и направилась в туалет.

      На стене уборной среди губнопомадной похабщины она заметила карандашное послание, написанное аккуратным чертежным шрифтом:

      Интересуют утонченные забавы? Ты, муженек, девочки. Чем больше, тем веселее. Спроси Кирби; связь только через ПОТЕРИ, отделение 7391, Л. А.

      ПОТЕРИ? Эдипа заинтересовалась. Под надписью был едва заметно начертан символ, какого она прежде никогда не видела, круг, треугольник и трапеция, вот такой:

      Скорее всего, что-то сексуальное, но уверенности у Эдипы не было. Она достала из сумочки ручку, переписала адрес в записную книжку и срисовала символ, подумав при этом: мать честная, иероглифы. Когда она вышла, Фаллопян уже вернулся и сидел со странным выражением лица.

      – Вообще-то, вы не должны были это увидеть, – сказал он.

      В руках у него был конверт. На месте для почтовой марки Эдипа увидела отпечатанные на машинке литеры «ЧПС»[47].

      – Понятно, – сказал Мецгер. – Доставка почты – монополия государства. А вы против этого.

      Фаллопян криво ухмыльнулся.

      – Не такой уж это большой мятеж, как кажется. Мы используем внутриведомственную почту «Йойодина». Тишком. Но почтальонов найти трудно, и подолгу

47

ЧПС – частная почтовая служба.