Община 2. Заг Амид

голосом.

      – Её звали Ольга. Я любил её. И хотел освободить из плена, но не успел. – с болью в глазах, ответил Тугарин. – Всего один день, и она была бы жива. Мы были бы вместе. – Он, со злостью, ударил кулаком по лодке, на которой сидел. После сморщился от боли в груди.

      Алёна подбежала к нему и вновь зафиксировала левую руку.

      – Ещё раз освободишь руку, получишь у меня, – горячо сказала она ему. – Так у тебя точно ничего не заживёт. А время назад не воротишь. Это была моя старшая сестра. Их с мамой и папой в поселении застали врасплох половцы, когда я была в лесу с бабушкой. Дальше судьбу её не знала, нашла родителей дома мёртвых. Я уже давно смирилась с её потерей. А ты меня понял? Береги рану, – вернулась из воспоминаний девушка.

      – Да, мой командир, – пошутил Тугарин и выпрямился, после посмотрел через моё плечо и, вмиг стал серьёзным. – Максим, там наши возвращаются.

      Через пять минут воины на двух лодках пришвартовались, и командир стоял перед нами и докладывал:

      – Принадлежность воинов определить не удалось. Одежда и оружие самодельные. Видимо для маскировки. Также, удалось взять двоих пленных. Один тяжело ранен в живот. Возможно не жилец. Там, в низу живота, дыра с кулак от попадания пулемёта. Второй цел, почти. Так, пару царапин. Он молчит, сотрудничать не хочет.

      – Раненого нашим знахаркам отдай. Того молчуна, что целый – в сарай, под чёткий надзор. Волка к нему отправьте. Пусть выбьет из этой мрази всё, вплоть до того, когда в туалет ходил по большому и сколько раз за год.

      – Вас понял! – отрапортовал командир и побежал раздавать указания.

      Уже к вечеру ко мне в гости заглянул уставший Волк.

      – Пленный по любому имеет диверсионную подготовку и весьма неплохую. Стандартные методы допроса не принесли результатов.

      – Да ну? – удивился я докладу тестя. – Зная твои методы допроса, я удивлён крепости этого мужика. Вообще молчит?

      – Не знаю, – развёл руками Волк. – Он сразу, как я его допрашивать начал, хотел язык откусить себе. Хорошо я вовремя спохватился и зубы ему повыдёргивал щипцами. Язык тоже зафиксировал. Рыболовным крюком к носу зацепил, чтоб не проглотил. После этого я и не разговаривал с ним.

      – Так как же ты узнаешь, готов ли он поделиться своими тайнами с нами? – подключился Тугарин. – Может он уже поговорить хочет и не может?

      – Так я чего и пришёл, – продолжил Волк. – Я ж по методу Максима действую – плохой надзиратель и хороший надзиратель.

      – Что за метод? – с подозрением спросил Тугарин.

      – Пошли. По дороге объясню. Там все просто, – позвал я того, одевая обувь.

      Волк, как всегда, был в своём репертуаре. На пленного было больно смотреть. Голый, со следами многочисленных ожогов. Конечности были отрезаны, как и гениталии. Все наспех прижигалось и забинтовывалось, чтоб мужик не помер. Просто жесть какая-то.

      – Ну что ты будешь делать с этим Волком. – сочувственно сказал я, протирая кровавое лицо того. – Хотел же я раньше прийти, поговорить, да дел полно. Вот он и перестарался.

      Пленный