Наш сосед Степаныч. Борис Текилин

Анатолий.

      – Ну, у тебя же какие-то мысли есть? Не зря же ты ко мне за помощью пришёл, значит, какой-то план у тебя уже был, – Степаныч методично приближался к истине.

      – План мой такой, – Анатолий Петрович полез в карман и достал оттуда бордовую бархатную коробочку, в которой было новенькое обручальное кольцо ещё с ценником и пломбой, – надо это кольцо сделать похожим на потерянное.

      – Ну, это просто. Нужно его только немного состарить, уж слишком оно блестящее. Давай-ка мы его шкурочкой потрём, чтоб не выглядело, как новое. Сколько, говоришь, лет вы с Лизой женаты?

      – Шесть лет уже, – ответил физрук.

      – Ну, тогда я его посильнее нулёвочкой потру. А можно, наоборот, сказать Елизавете, что ты попросил меня кольцо отполировать пастой ГОИ, вот оно и стало снова как новое, – предложил Степаныч, – тогда и делать ничего не нужно, только ценник оторвать. Кстати, это вполне логичное объяснение на случай, если вчера Лиза заметила, что ты без кольца. Если, конечно, она на такие мелочи внимание обращает.

      – Ещё как обращает. Не дай Бог, волосок светлый на пиджаке найдёт, или запах чужой учует. Мнительная, ужас! Но дело, Степаныч, в другом. На внутренней стороне кольца у меня гравировка была, вот её-то и нужно на новом кольце сделать. Иначе, полируй-не полируй, всё равно получишь… – Анатолий тяжко вздохнул и умолк в печали.

      – И что за гравировка? – поинтересовался Степаныч.

      – «Толя + Лиза = любовь навсегда», – сказал Анатолий, шмыгнув носом от нахлынувших вдруг воспоминаний.

      – А гарнитура и шрифт у этой гравировки какие были? – спросил Степаныч.

      – Чего это?

      – Буквы с засечками или без, печатные или курсив?

      – Курсив, точно курсив! – довольный своей памятью Анатолий даже склонил голову на бок.

      Степаныч надел на себя часовую лупу и взялся за дело, благо инструмент для гравировки у него имелся. Работа заняла около получаса. Всё это время притихший Анатолий сидел на краешке стула и, замирая от напряжения, смотрел, как его спаситель творит свой очередной шедевр.

      – Готово! – сказал Степаныч, протягивая Анатолию колечко. – Ну что, похоже?

      – Очень! Ты просто волшебник, Степаныч! И как ты только смог это сделать, не видя оригинала! – восторженно произнёс Анатолий, надевая кольцо на безымянный палец: – С меня пузырь. Ты какой коньяк любишь? Какого года урожая?

      – Любой, но лучше французский, VSOP, а год урожая у коньяков роли не играет, только срок выдержки, – сказал Степаныч, сметая в совок золотые опилки, – не хочешь опилки забрать? Золото всё-таки…

      – И чего я с этой золотой пылью делать буду?

      – Лизе своей в лак для ногтей подмешаешь, красота будет.

      – Нет уж, спасибо! Она, чего доброго, спросит, откуда золото. Можешь Иветте своей подмешать. Ладно, Степаныч, мне пора, Лиза ждёт. И с меня пузырь ХО! – сказал Анатолий, с чувством пожал Степанычу руку и побежал домой.

* * *

      Когда Анатолий Петрович пришёл домой, его жена Елизавета уже была там. Он по касательной чмокнул её в щёчку, чтобы оценить в каком расположении