Рассказы Доброго Психа. Елена Юрьевна Бекетова

Ксюша, бросаясь ей на шею.

      – Мама! – эхом откликнулись еще десятки детей. За те несколько дней, которые она провела в детском доме для оформлением бумаг, дети поминутно облепляли ее, чтобы хотя бы на 5-10 минут почувствовать тепло мамы. «Мама, – наперебой кричали они, когда она утром входила в их спальню, – посмотри, как я красиво умею стелить кровать!» А когда настал день отъезда, один за другим подходили к ней и, глядя в глаза, задавали самый главный вопрос: «Мама, а почему не меня?» Она забирала пока одну только Ксюшу, а на ее место в детдом поступали при этом целых 16 детей. Кругом были умоляющие детские глаза, детские руки цеплялись за нее с мольбой и надеждой. Серега с тоской смотрел Ксюше вслед. Полтора года оставалось до встречи с маленьким Дениской. Долгих четыре года – до усыновления Сереги с Антохой, ради которого Лена продала свою квартиру и купила просторный дом. И всего полгода – до неожиданной смерти Сани.

      Все-таки слишком много времени было потеряно Ленкой на его ложного двойника! Смерть родителей надорвала сердце впечатлительного человека, остальное было лишь делом времени. Но, упав прямо на улице, уже сливаясь с солнечным светом и обнимая душой мирозданье, он успел на стыке двух миров выхватить тот проклятый стакан из Костиных рук и выплеснуть роковую водку.

      Костя, ошарашенный, посмотрел на фото тундры на стене, откуда только что вышел и куда – прямо в солнце – ушел Саня. Потом потряс головой, приписав свое видение действию таблеток. В доме было тихо и пусто. Горе вновь поднялось в его душе. Охваченный нестерпимой болью потери, он открыл дверь и вышел на улицу. И почти столкнулся с шумной гурьбой: это мама Лена шла к его подъезду в окружении четырех детей.

      – А мы за тобой приехали! – закричали его друзья, обступая мальчика. – Не пей водку, не надо, а то пропадешь! И Костя рыдал на плече мамы Лены, которая по росту сама едва доставала ему до плеча.

      История с международным усыновлением более сложная, но Лена справилась и с ней. Да и какое оно, если разобраться, «международное», если еще недавно мы были единой страной, а отец Лены воевал за освобождение Белоруссии от фашистских захватчиков! Но бумаг пришлось собирать побольше, снова где-то что-то доказывать, пробиваясь сквозь бюрократический абсурд. Преодолели и это, заперли на время Костину квартиру и уехали под Москву, в свой дом. Где стоял на столе расписной электрический самовар. Где еще предстояло самим посадить сад. Где ждали их овчарка и скотч-терьер. Где все вместе, услышав историю о ненужном ручном волке, поехали выкупать его у горе-хозяев. Где, под руководством Лены и Ксюши, мальчишки приучались ежедневно читать книги. И где все вместе каждый день пили чай. Все – как раньше, кроме одного – с ними не было Сани. Но… дом все же стоял какой-то одной стеной в параллельной вселенной. И судя по тому, что мама Лена никогда не плакала, а глаза ее сияли светом звездной любви, папа Саня все же приходил к ней из сияющего марева вечности. Недаром же звучала из мамином компьютера запись его любимой песни В.Высоцкого – той самой, об «узких перекрестках мирозданья»:

      «Свежий