Колдун со Змеева моря. Анна Гурова

какой же нурман упустит такую возможность! Кстати, брат, ведьма с Кукушкина острова ничего не говорила тебе о кладе?

      При слове «ведьма» Нежата вздрогнул.

      – Гм-м… Нет.

      – Даже странно.

      – На что это ты намекаешь?!

      – Да так… Она послала тебя к своей сестре… Нойда, слыхал ли ты что-нибудь о живущей где-то здесь ведьме? «Старшей сестре», что живет в доме на костяных ногах?

      Нойда недобро усмехнулся.

      – Разве вы не слышали сказание о старухе Ябме-Акка? Половина тела у нее живая, а вторая – костяная. Она сторожит врата в страну мертвых, владения Калмы… Вот куда послала вас ваша колдунья!

      Нежата стиснул зубы.

      – Как жаль, что я ее не встретил на Кукушкином острове, – покосившись на него, сказал Велько. – Очень жаль…

      – Не жалей, брат, – мрачно отозвался Нежата. – Вижу, к чему вы оба клоните. Может, ведьма и одурманила меня, и сбила с пути… А перестать думать о ней все равно не могу. Если бы ты сам заглянул в ее глаза, все враз понял бы! Они как синий огонь…

      Никто из братьев не заметил, как при этих словах перекосилось лицо нойды. Но в следующий миг он овладел собой и опять стал спокойным и равнодушным.

      – Все ясно, – Велько похлопал брата по плечу. – Я, признаться, давно уже подозревал, что твоя синеглазка заодно с этим Великим Хауги. Может, нойда и прав – пока мы охотимся на ящера, кто-то ловит нас…

      – Еще посмотрим, кто кого ловит, – посулил Нежата.

* * *

      Так они плыли, пока не начало темнеть, мимо тихих, чужих берегов. Скалистые острова сменялись темными затонами. К закату ветер совсем стих, и малиновое небо отражалось в неподвижной воде. За весь день они не встретили никого – ни человека, ни зверя. Велько было не по себе от этой жутковатой, выжидающей тишины.

      На ночевку устроились на длинном мысу, поросшем молодым березняком. Небо усыпали звезды, ночь была теплой, и шалаш решили не ставить.

      – Я первый буду сторожить, – сказал Велько. – Не могу уснуть… все кажется, будто кто-то смотрит в спину.

      – Вот и хорошо, – зевая, ответил Нежата. – А я уже в лодке едва не заснул… Поглядывай, как бы кто из воды не полез…

      Когда он устроился на ночлег, Велько отошел подальше от костра и достал гусельки, с которыми никогда не расставался. Они были совсем невелики, – с две ладони, – о пяти струнах, с тихим и несколько писклявым голосом, зато легкие и сподручные. Да много ли надо, чтобы подыграть дружескому пению на привале у костра или в долгом переходе? Велько подкрутил колки, провел пальцами по струнам – гусельки отозвались веселым звоном. Глядя на медленно догорающий над лесом закат, он начал перебирать струны, и над мысом полились незамысловатые серебристые созвучия. Велько прикрыл глаза. Перед ним теснились образы, и слова новой песни готовы были соскочить с языка. Да вот только не рано ли славить битву, если враг еще не повержен?

      – А петь будешь? – послышался рядом негромкий голос похъельца.

      Велько положил ладонь на струны и открыл глаза. Нойда сидел поблизости, поджав под себя ноги и склонив голову набок. В сумерках