Вирши левши. Анатолий Антонов

осталось от срока восемь

      лучше сгину пусть… без вертухая

      задыхаюсь… все… топь поглотила…

      перестал я быть… беглым зэком…

      Над воскресшим во мгле человеком

      соловецкое солнце всходило

      «В ворошиловском саду…»

      90/17

      В ворошиловском саду^*

      я теперь не пропаду –

      не сгребет меня охрана

      ни вечор, ни утром рано.

      Раскурочили забор –

      внутрь проник народный взор:

      мойся в бане, пой и пей,

      пейнтболист ты иль жокей.

      Для бибиревского народа

      привалила вдруг свобода –

      та, что век нам не видать, –

      ограды строят, блин, опять.

      1994

      ^* В конце Алтуфьевского шоссе за МКАД была в советскую эпоху дача Ворошилова.

      В Юрмале

      60/17

      взять бы крылья

      взмыть над взморьем

      и на взлете в брызгах волн

      на мгновенье застопорить

      миг – замри секунд разгон!

      в звон ионов окунуться

      над песчаною дугой

      наглотаться-захлебнуться

      солнца моря ра-дугой

      радость-жизнь

      зачат жить в счастье

      я и ты мое ребро

      ты янтарное запястье

      мое бремя и ярмо

      окольцован зацелован

      и заливом и тобой

      хвоей сосен проспиртован

      хмель небесный – мой запой

      запою ли иль заплачу

      а в глазах звенит восторг

      словно зритель впрямь я зрячий

      в остров встроен

      не в острог

      «Не просто жить – еще не проще…»

      90/18

      Не просто жить – еще не проще,

      ища везде первооснов

      тащить в исповедальню мощи,

      чтоб выразить себя вне слов.

      Как звездное пространство немо!

      В молчанье пребывает мир,

      и Я исчерпанною темой

      застыло в центре черных дыр.

      «Страданья предрассветного…»

      60/18

      Страданья предрассветного

      следы все резче

      схватки все сильнее

      и если утро родилось седым

      день как покойник посинеет

      как вскрывший вены сам себе

      чернец

      день истечет к полудню

      черной кровью

      и не наступит ночь уже

      и наконец вопьется

      ужас Богу в брови

      «Москва подземная, как коробок…»

      90/19

      Москва подземная, как коробок,

      набитый спичками упрямо,

      огромная нора – не яма,

      где в лабиринтах мечется зверек

      души, сорвавшейся с откоса,

      и где по рельсам пущен ток,

      которым движутся колеса,

      где из тоннеля мчит состав,

      чтобы разъять меня на части,

      червовой, не пиковой масти,

      и чтобы жизнь моя чиста

      сочилась с этого листа

      последним счастьем…

      «Москва и москвиты ее мошкара…»

      60/19

      Москва