Письмо на небеса. Ава Деллайра

твоим зубом? – спросила она Натали, и та занервничала.

      Я поняла: это – мой шанс показать, что я не выдам секрета.

      – Мы купили бургеры в Макдональдсе, – сказала я, – и Натали попалась косточка.

      – Жесть, правда? – рассмеялась Ханна.

      Думаю, мама Натали чувствовала себя виноватой из-за того, что ночевала у своего мужчины, поэтому не заметила, что нас тоже гнетет чувство вины. Ханна вытащила из моих волос листок и протянула его мне – желтый, с множеством прожилок, образовывавших на нем мелкий узор.

      Мы больше не говорили о поцелуе, и в понедельник в школе вели себя как обычно. Я не забыла взять с собой деньги на печенье, и угостила подруг. Я опять смотрела на Ская и смеялась, когда Ханна сказала, что он раздевает меня глазами. Мы общались так, как будто ничего не произошло, но я не могла не замечать почти идеальный зуб Натали с отколотым кусочком.

      Курт, у меня такое ощущение, что вы знаете и Мэй, и Ханну, и Натали, и меня. Что вы можете заглянуть в наши души. Вы пели о страхах, злости и тех чувствах, в которых люди бояться признаваться. Даже я. Но я знаю, вы не хотели быть нашим героем. Не хотели быть кумиром. Вы просто хотели быть самим собой. Хотели, чтобы мы слушали вашу музыку.

      Искренне ваша,

      Лорел

      Дорогая Джуди Гарленд,

      Когда родители говорят о своем прошлом, их истории навсегда остаются в нашей памяти, но они связаны с другим миром, не таким как нынешний, и поэтому их воспоминания отличаются от наших. У них словно другая окраска. Не серо-коричневая, как у древних фотографий – мои родители не настолько стары, нет. Я имею в виду, что в них есть какое-то своеобразное свечение. Мне кажется, что истории из вашего детства и о вашей семье почти такого же цвета, что и истории моих родителей. Не знаю почему. Может, дело в том, что они все счастливо-печальные. Или в том, что ваши фильмы дарили моей маме надежду.

      Мама любила смотреть их с нами, поэтому я знаю вас не только по фильму «Волшебник страны Оз». Мы видели вас во многих фильмах: «Пасхальном параде», «Юнцах на Бродвее», «Встреть меня в Сент-Луисе»[22]. Мы с Мэй вскакивали с дивана и пели вместе с вами: «Дзынь, дзынь, дзынь – заиграли струны моего сердца»[23]. Мэй распевала во все горло, важно прохаживаясь по комнате.

      Мама говорила, что маленькой хотела быть похожей на вас. Папа рос в почти идеальной семье, а мама – нет; может быть, в этом и было главное различие между ними. Мама выросла здесь, в Альбукерке. Рассказывая о своем детстве, она никогда не вдавалась в подробности, но ее мама (она рано умерла) часто прикладывалась к бутылке, а папа, как мне кажется, был с дочками жесток и холоден. Он заболел раком и умер, когда маме было восемнадцать, а тете Эми – двадцать один. После этого бабушка совсем запила, тетя Эми уверовала в бога и устроилась работать официанткой, а мама переехала в маленькую квартирку. Она работала барменшей и копила деньги, чтобы уехать в Калифорнию и осуществить свою мечту – стать актрисой. В то же время она ходила

22

Easter Parade (1948), Babes On Broad Way (1941), Meet Me In St. Louis (1944).

23

Zing, zing, zing went my heartstrings – слова из песни The Trolley Song.