Игральные кости. Элли Лартер

к нему.

      – Авария явно была подстроена, «Гиены» роют под «Демонов», скоро эта хрень выплывет наружу, и начнется война.

      Кристен нахмурилась. Она не поняла ни слова из сказанного Карри. Но кажется, дело было плохо.

      – Передайте Кристине, что папочка ее любит, – попросил Эрик хриплым голосом, и все трое мужчин покивали.

      – Чтобы к моей днюхе был как огурчик! – требовательно произнес бритый, и Эрик с надрывом рассмеялся. Это, очевидно, причинило ему боль, потому что сразу после он закашлялся, выхаркивая на белый пододеяльник кровь. Мирно щелкавший аппарат слева от постели вдруг ожил, запищал, по маленькому экранчику побежали какие-то цифры и знаки восклицания, и Кристен испуганно отпрянула назад.

      – Какого хрена? – рявкнул лысый.

      Двери распахнулись, на пороге появились врач и медсестра.

      – Вам придется выйти. Срочно! Срочно!

      В голове все перемешалось. Аппарат продолжал пищать, Эрик кашлял, медсестра захлопнула дверь перед их носом, и последнее, что Кристен запомнила, – это пятно крови, расползающееся на белой ткани.

      Их заставили ждать в приемной, и время текло чертовски медленно. Кристен замерзла и забилась в угол диванчика, подогнув под себя ноги. Карри несколько раз предлагал ей пойти домой, но она отказалась.

      Когда из палаты вышел доктор, все четверо поднялись ему навстречу.

      – Меня зовут Оливер Сандерс…

      – Док, да мне насрать, как тебя зовут! – рявкнул седой, и врач невольно сделал шаг назад. – Что с моим другом?

      Тишина, которая повисла следом, могла означать только одно, и у Кристен подкосились колени. Прежде чем она сползла бы на пол, Карри успел подхватить ее и удержать на ногах.

      – Эрик умер.

      8 глава

      Они ехали в полном молчании.

      Карри довез Кристен до дома и, забирая у нее шлем, нерешительно переступил с ноги на ногу:

      – Прости.

      – За что?

      – Не надо было везти тебя в госпиталь.

      – Да какая теперь разница, – Кристен махнула рукой. Она уже ничего толком не понимала. Все мироощущения сводились к самым простым потребностям: принять душ, поесть и уснуть в своей постели. За последние сутки случилось слишком многое. И это были самые дерьмовые сутки в ее жизни. И самый дерьмовый день рождения. Она ненавидела Миранду и Нэйт за то, что они притащили ее на эти гонки. Ненавидела себя за то, что не знала, где сейчас ее подруги и все ли с ними в порядке. И в то же время, ей было наплевать на них. Где-то в глубине души она, конечно, переживала, но на первый план вышел собственный комфорт. Она хотела зарыться в подушку и никого не видеть и не слышать. Просто спать, есть и смотреть какой-нибудь дурацкий сериал. Родители должны были вернуться из командировки только послезавтра, а значит, у нее было время, чтобы немного прийти в себя.

      Она не хотела звонить Миранде или Нэйт, хотя обнаружила в телефоне несколько пропущенных звонков от них.

      Не хотела звонить маме – и вообще рассказывать ей, как она отметила день рождения. Отметила