Солнцебесие. Афоризмы и откровения. Станислав Шуляк

веянья многих держав и сообществ после исчерпания мировых запасов подземной чёрной нефти.

      218. С детства не любить никакой родины – и всё для того, чтобы с возрастом, постепенно возлюблять её, по частям, по отделам или даже по разрозненным областям.

      219. Раньше или позднее станут в мире явственными все загадочные и замысловатые, политические подноготные.

      220. Если свиньи всё же учредят когда-то собственную державу, то в память о покойных предках назовут её Беконией.

      221. И угораздило же тебя, двуногий, остаться без бога и без хвоста! И это ничего, что хоть в разное время.

      222. И папы раньше или позднее склоняются пред педерастами.

      223. Иногда и высокая литература приводит к ужасающим последствиям. Раскольниковым бы топором самому Фёдору Михалычу – да по твёрдокостному, достоевскому темечку!

      224. Археологу ведомо: раскопай он внезапно весь мир, как тут же опрокинет всё нынешнее значение своего сводного брата – историка. Потому-то не торопятся оба.

      225. Не считай тех, с кем раскланялся по необходимости, считай тех, каковых прошагал мимо по душевной расположенности.

      226. «Хлеба и зрелищ!» – громче всех кричат слепой и сытый.

      227. Одни отмывают деньги, другие – промозглую нищету свою, тщась отбелить бытие своё и видимость свою до приемлемого уровня благообразия.

      228. Человек зачастую гордится тем, чем и тля бы, уж конечно, покоробилась.

      229. Вся московская режиссура – мефистофельская по сути своей, и сами режиссёры – мефистофели, и дела и слова их – сатанинские. В сравнении с таковой, петербургская режиссура не в пример простодушнее. Но и припизднутее тоже. У петербургской сестрицы припизднутость – главное её свойство и состояние ума. В общем, как говорится, Москва – ква-ква, и Петербург – ничей не друг!

      230. Человеки слишком часто вопиют безответно: «За что, Боже?» и «Почему, Господи?», так часто, что ныне Богу, например, отказано в значении морального авторитета, то есть, Сотворение мира – «допустим», Сын – Спаситель – тоже «возможно», но не учи нас, как нам жить всё остальное время, Ты – глухой, равнодушный, безжалостный!

      231. При тирании отчизна от порядочных граждан будто прячется, а держава, наоборот, колесом на них накатывает, нагло и незапятнанно.

      232. Подслушано: он умер от самого банального русского сердца.

      233. Встретил балет – растли балет, и ты безусловно сыщешь для себя славное наименование растлителя балета.

      234. Не искусаешь своевременно искусство – оно само тебя своевременно и современно искусает.

      235. Может ли твоя скульптура быть хороша, когда она ещё не достаточный хроникёр безобразного?!

      236. Помереть, как и жил, то есть – худородно, тщетно, безынтересно, беспрекословно.

      237. Вряд ли с этим миром возможно сойтись в попытках друг на друга оголтело взирать исключительно на трезвую голову.

      238. Так укрепи свой дом мизантропа,