Ломать – не строить, душа не болит. Мира Гром

видела, как полетела в кресло его рубаха, за ней отправились штаны, глухо стукнули брошенные на пол сапоги.

      Мужчина встал сбоку от нее, потянул за воротник и распорол рубаху кинжалом, а потом отшвырнул и его.

      – Не смей трогать меня! – у нее даже получилось сказать в приказном тоне. У мужчины от возбуждения вспотели ладони.

      – А то что? – спросил он и положил руку на ее упругую ягодицу.

      – Я убью тебя! Слово чести, – в ужасе поклялась Эсмина.

      – Той чести, которой я тебя сейчас лишу? – Он позволил своим рукам бродить, где ему хотелось, то больно сжимая, то нежно поглаживая.

      – Нет, той, которую у достойного человека не отнять.

      – Я могу одним своим словом отнять у тебя всё! – прошептал он ей на ухо и слегка укусил за мочку, наслаждаясь своей властью.

      Принцесса поморщилась от омерзения. Ей захотелось срочно отмыться от этих касаний, от губ, которые жадно целовали ее шею.

      – Ты можешь отнять у меня жизнь, взять меня силой, вот так вот, привязанную, как скот, но тебе не сломить меня!

      Теперь он лег сверху и, подсунув под живот руки, держал ее за грудь. Толстый член скользнул между упругих ляжек и уперся в зад. Он любил начинать именно оттуда, чтобы заранее разработать анус и, находясь на пике, резко выйти из лона, снова загнать член в узкую дырочку и излить свое семя. Ему не нужны были бастарды от рабынь. Он мечтал о сильном сыне, но достойной родить ему женщины к своим тридцати двум годам так и не встретил.

      Принцесса уже не могла сдержать дрожь, ей казалось, что если он сейчас войдет, то разорвет ее изнутри.

      – Ты готов умереть?– спросила она совершенно спокойным голосом, сама не понимая, как ей это удалось.

      – Я воин, мы всегда рады пасть в бою с оружием в руках, для нас это почетно. А тебе предстоит быть мне покорной. Не будешь артачиться, мышка, и, может, я возьму тебя в наложницы, конечно, если мне понравятся ощущения от нахождения в твоих дырках.

      Он слегка двинулся, надавливая на складочки влагалища, но не входя. Горячая смазка размазалась по отверстию. Эсмина заскулила.

      ***

      Император едва сдержался, чтобы прямо сейчас не загнать свой член в нее, растягивая, разрывая. Он перестал понимать себя, но ему хотелось, чтобы эта девушка впустила его сама. И сейчас было еще рано.

      – Ты грубый, неотесанный представитель своего варварского племени! Отпусти меня!

      – И чем же мой народ так плох? – Его сильная рука нащупала маленькую бусинку ее клитора, погладила и начала слегка массировать.

      «Да, грубый, но заслужил ли кто мою нежность? – мысленно спросил он у самого себя. – Нет. Все эти маленькие принцессы, неприступные вначале и словно шлюхи после… Противно!»

      В большинстве своем женщины после того, как император пользовался их телом, всеми правдами и неправдами пытались остаться с ним. Просили детей, желая манипулировать им после зачатия наследника или хотя бы устроиться получше. Это раздражало, и в какой-то степени даже было обидно. Мужчине хотелось, чтобы