Верни мои крылья. Татьяна Ветрова

даже не осознавала своих действий. Он приезжал первую пару месяцев, потом все реже и реже. Сейчас только по праздникам или между командировками.

      Самым страшным для меня было осознать причину этой болезни. О настоящей причине мало кто знает, кроме меня и лечащих врачей. Я бы даже не назвала их врачами, с этими девочками я познакомилась в социальных сетях, они несколько лет как окончили университет. Аида, ей двадцать семь лет, практикуется на семейной психологии. Она и велела мне завести дневник и писать туда всё, что я чувствую и переживаю каждый день. Ставить небольшие цели и в течение дня их достигать. Лена, ей двадцать восемь, практикуется как сексолог. Именно с ней мы и обнаружили мою боязнь мужских прикосновений.

      Поняв всю суть ситуации, мне заново пришлось проходить лечение. Именно сейчас я с большой гордостью могу сказать, что делаю огромные для себя успехи.

      – Да, Ангелина Андреевна уже успела сказать, – улыбка мелькает на его губах, а взгляд его сосредоточивается на мне.

      Меня бросает в дрожь от того, как он смотрит. В его взгляде нет жалости. Там мелькает еле заметная надежда и безграничная любовь. Марк скользит по мне жадным взглядом, а меня штормит и, кажется, что внизу живота собирается ком, требующий выплеска энергии. Но это не так… Я знаю, что прикоснись он ко мне, всё исчезнет как сон. – Как успехи, лисёнок?

      – Посоветовали завести дневник, писать туда всё, что захочу. И самое сложное – это каждый день преодолевать свои страхи.

      – Получается? – его беспокойный взгляд застаёт меня врасплох.

      Я не знаю, как ему сказать о своем маленьком достижении. Пока он любовался картиной, я, не ожидая от себя таких подвигов, смогла закрыть дверь.

      – Да, – решаюсь на отчаянный шаг и смотрю на закрытую дверь. – Одно задание на день из дневника выполнено, – выдыхаю я.

      Мне, кажется, что сейчас мою улыбку невозможно стереть с лица.

      Марк, проследив за моим довольным взглядом, медленно оборачивается. Я чувствую, как он напряжен, а вместе с ним и воздух в комнате, отчего становится тяжело дышать.

      – Лиза, ты как себя чувствуешь?

      Боится. Это видно невооруженным взглядом. Плечи напряжены так, что видны бугры мышц через тонкую ткань рубашки. Руки сжаты в кулаки, еще немного – и заскрипят швы на брюках в районе карманов.

      А ещё он зол на себя. Отводит растерянно удивленный взгляд, чтоб я не увидела страха.

      – Всё хорошо. Только ты, пожалуйста, ближе не подходи, – произношу тихо, продолжая стоять на месте.

      Знаю, ему больно слышать такое от родного человека. От того, с кем два года брака делил одну кровать и одно одеяло.

      Но я борюсь между желанием его обнять и остаться на месте. Сейчас мне проще любоваться им на расстоянии, чем лить горькие слезы, скрутившись в комочек на кровати.

      – Да, конечно, – Марк отходит в противоположную сторону комнаты и садится на диван, усыпанный разноцветными декоративными подушками. Скрепив руки