Пока идут старинные часы. Наталия Беззубенко

ощутимая, товар востребованный. Но вороны?

      – Уваров был большим оригиналом, – соглашается краевед.

      – А вы заметили, любезные гости, что наши вороны крупнее и мощнее своих сородичей? – говорит Александр Лаврентьевич. – К нам как-то приезжали орнитологи изучать этот вид, даже…

      В столовую вбегает Анна Никитична, ее вопли вспугивают пернатого гостя:

      – Александр Лаврентьевич! Пожар! Левое крыло!

      – А вы говорите! – ни к кому конкретно не обращаясь, шепчет Бондаренко.

      – Накаркал! – на ходу бросает Авдеев.

      Хранитель – на лице ни кровинки, – пошатываясь, поднимается со стула: в левом крыле усадьбы расположена бесценная библиотека с дореволюционными изданиями и рукописями писателя.

      Наша компания в нерешительности останавливается около темного крыльца музея. Ни косматых столбов пламени, рвущихся наружу из разбитых окон, ни ненасытного огня на входной двери, ни сиротливого остова крыши. Лишь едва уловимый запах расплавленной пластмассы.

      На крыльцо выходит парень в рабочем комбинезоне – темноволосый, спортивного телосложения – и неспешно вытирает руки тряпкой.

      – Володя, что… что здесь… – хранитель взволнован, и его голос прерывается.

      – Александр Лаврентьевич, да все хоккей! Заискрило чуток, дак я все поправил, – речь незнакомца нетороплива, никакого намека на ожидаемое стихийное бедствие. – Проводка ни к черту, менять давно пора, я когда еще говорил. Поди, проводка-то со времен уваровских осталась.

      Рядом фыркает Авдеев:

      – Милейший, а известно ли вам, что при Николае Алексеевиче Уварове проводки в доме не было, пользовались свечным освещением? Хотя откуда…

      Спаситель бесценной библиотеки уставился на Авдеева, на его простоватом лице читается кипучая мыслительная работа:

      – Че?

      Обстановка накаляется, Александр Лаврентьевич вмешивается весьма вовремя:

      – Володенька, а что с рукописями? С книгами что?

      – Не, до тудава не успел огонь, – хранитель облегченно выдыхает и хлопает парня по плечу. – У входа прям полыхнуло, в щитке. А я мимо проходил, чую, паленкой воняет. Пошел чисто проверить. А там елки-палки, лес густой! И ваша хваленая сигнализация не сработала!

      – Спасибо тебе, голубчик. Да-да, с сигнализацией надо что-то делать, – Александр Лаврентьевич с кряхтеньем, совсем по-стариковски, опускается на лавочку и произносит чуть слышно: – Это наш Володя… Владимир Савельич Парамонов – завхоз и мастер на все руки. Прошу любить и жаловать.

      Володя улыбается нам:

      – Да Вовчик я. Скажете тоже – Владимир Савельич.

      Анжела немного в стороне ото всех, и Володя не сводит с нее восхищенных глаз. Игривый ветерок треплет ее замысловатую прическу. Красный материал открытого платья свободно струится, облегая фигуру и подчеркивая неоспоримые достоинства ее обладательницы. Богиня, сошедшая с небес к простым смертным.

      Тканев тоже в отдалении, стоит, опершись рукой о могучий ствол